Вскоре впереди показались огни какого-то дома. Подъехать к нему незамеченными возможности не было: к зданию вела только одна колея. Не исключено, что персонал знал какие-то обходные пути — или по лесным тропинкам, или даже у них имелся подземный ход, но на машине пробраться сквозь чащу леса было просто невозможно: деревья росли очень близко друг к другу. То есть для нас на машине путь отступления тоже только один.
На предварительном совещании было принято решение не устраивать никаких долгих переговоров: еще неизвестно, какие приказы отданы персоналу в отношении узников, оставленных здесь для прочищения мозгов. Возможно, кому-то сразу же введут смертельную дозу. Требовалось сделать все, чтобы работники заведения не успели этого.
Четырехэтажный кирпичный дом стоял на большой поляне, на которой могли свободно развернуться все наши машины, само здание окружал забор с колючей проволокой наверху, окна были зарешечены. С двух сторон на крыше имелись башни с часовыми, снабженные мощными юпитерами. На крыше росли молодые деревца. По краю шел забор из стальных прутьев. Над ним возвышались лишь верхушки, но между прутьями можно было рассмотреть прогулочную площадку со скамейками.
При нашем приближении залаяла целая свора собак. И одновременно сверху раздался голос часового, прекрасно слышимый в ночной тишине. Создавалось впечатление, что он разносится далеко во все стороны — подобно голосу муллы на Востоке. Конечно, громкости способствовало и отсутствие в лесу посторонних звуков.
Часовой спрашивал, кто мы и с какой целью прибыли? Из первой машины ему ответили на латышском. Часовой тут же перешел на этот язык, и больше я ничего не понимала из дальнейшего разговора.
Первым понятным звуком стали две автоматные очереди, одновременно выпущенные с двух башен. Но, как выяснилось, джипы имели пуленепробиваемые стекла (чего не скажешь о "Тойоте" и "Опеле", но мы держались в конце кавалькады), так что стоявшие впереди нас машины практически не пострадали, если не считать царапин с наружной стороны. Главное, что не пострадали прибывшие с нами люди.
Они тут же ответили стрелявшим. Если уж нас так негостеприимно встретили, то, естественно, следовало отплатить хозяевам той же монетой. Да и чего нам ждать? Краешком глаза я уловила, как за ограду полетел какой-то предмет, выпущенный выскочившими из одного из джипов молодцами, укрывшимися в лесной чаще. Практически сразу же прозвучал взрыв. Затем за забор были отправлены еще несколько подобных штуковин. Гранаты? Или еще какие-то новомодные "игрушки"? Сколько их мне пришлось повидать за последнее время… Больше, чем за всю предыдущую жизнь. Правильнее будет сказать, что до злосчастного придорожного ресторана "У Миши" я об этих штуковинах знала лишь понаслышке. В крайнем случае видела по телевизору.
Я закрыла уши, чтобы не слышать пальбы, а главное, издаваемых собаками жутких звуков, от которых мороз пробегал по коже. Потом они затихли.
Мы оставались сидеть в машине, хотя в самом начале штурма у меня было желание выскочить из нее и броситься куда-то в глубь чащи, чтобы залечь там в мох, траву, зарыться в землю… Или просто бежать сломя голову назад, в том направлении, откуда мы приехали.
Но Анька велела нам с Артуром оставаться на месте, пояснив, что, во-первых, стоящие впереди джипы прикроют нас от пуль, во-вторых, фары уже выключены и стреляющие не видят целей, а юпитеры на башнях разбиты — что было сделано в первую очередь.
— А приборы ночного видения? — подал голос Артур.
Именно в этот момент, словно в замедленной съемке, с крыши здания во двор рухнула башня, в которой дежурил разговаривавший с нами часовой. Затем упала вторая.
— Уже им не помогут, — хмыкнула Анька. — Даже если и были.
Более того, нас теперь можно было заметить, только если встать напротив выезда на поляну с колеи. С башен (уже рухнувших) обзор открывался на значительное расстояние, поэтому их и сбили практически сразу же. Да и много ли в доме людей, умеющих стрелять?
В лес Анька вообще не советовала заходить. При разработке операции этот вариант обсуждался — в смысле пустить пешую группу сквозь чащу, — но потом его отклонили. Если имеется только одна колея, значит, предусмотрено, что идущие с миром (то есть потенциальные заказчики) едут как раз по ней. Часто клиенты приезжают ночью, так что время прибытия подозрения не вызовет. Но пути подхода к дому по лесу могут быть известны лишь ограниченному числу лиц. Не исключено, что там установлены какие-то датчики, чтобы сообщать о непрошеных гостях или сбежавших (если такое возможно) пациентах. Могут быть зарыты мины и приготовлены еще какие-нибудь сюрпризы. Если были потрачены такие деньги на создание этого заведения, то уж и охрану должны были обеспечить соответствующую, а также неприступность.
— Но ведь мы приехали по колее, и сейчас начнется штурм! — заметил Артур, услышав про неприступность.
Анька пояснила, что по колее может ехать лишь одна машина, задевая стеклами за ветки. Видимо, башни планировались таким образом, чтобы с них расстреливать появляющиеся автомобили противника по одному.
— Возможно, создатели не предусмотрели варианта, что кто-то вот так сразу же станет их крушить, что кто-то приедет с техникой, способной мгновенно снести башни. И мы вообще-то не на танках, — пожала плечами Анька, а потом завелась: — Ну откуда я знаю?! Меня вообще мало волнует, как тут они будут сражаться.
— Понятно: ты, словно королева, вступишь на уже побежденную территорию, — хмыкнул Артур.
— Заткнись, а?! — рявкнула на него Анька.
Артур не понимал, с чего бы это ему вдруг надо затыкаться, и они с Анькой стали осыпать друг друга комплиментами, потом выяснять отношения, вроде бы совсем позабыв о том, что происходило впереди. Я же, наоборот, прислушивалась к звукам у дома. Там постоянно раздавались какие-то взрывы, стрельба, возбужденные голоса. Я то закрывала уши руками, то снова открывала, то мне хотелось биться головой об руль, чтобы все это наконец закончилась. Какого черта Аньку сюда принесло?!
Наконец все стихло. В смысле, стихло у дома. Анька с Артуром продолжали ругаться. Я решила сходить на разведку и открыла дверцу машины.
— Ты куда? — одновременно спросили они у меня, мгновенно забыв, что не довыяснили отношения до конца.
— Пойду пройдусь, — ответила я.
— Очумела?! — заорала Анька.
Артур схватил меня за предплечье.
— Не слышите, что ли, что там перестали стрелять? Пошли. Ты же, кажется, приехала сюда, чтобы попасть внутрь? Или так и останешься в салоне?
Не говоря больше ни слова, Анька выбралась из машины. Артур отпустил меня и последовал за ней. Мы приблизились к стоящему впереди "Опелю", Мартыньш вышел и спросил у Аньки, возьмет ли она пистолет.
— Всем раздай, — приказала Поликарпова.
А почему не берем автоматы? — хотелось поинтересоваться мне, но я сдержалась.
Мартыньш кивнул и выдал нам оружие, спросив у меня, знаю ли я, что делать с этой игрушкой. На всякий случай я попросила показать, какие манипуляции следует произвести, чтобы она выстрелила. Латыш показал. Я сунула пистолет за пояс брюк, прикрыв его штормовкой.
Артур пошел первым, сливаясь с чернотой ночи, за ним следовала Анька, мы с Мартыньшем замыкали шествие.
Ворота были открыты, просторный двор весь завален обломками камней, трупами собак и людей. Охраны (теперь мертвой) за забором было не меньше, чем прибывших с нами атакующих. За зданием стоял ряд машин, большая часть из которых пострадала. К моему удивлению, практически все стекла в здании остались целы, на что я тут же обратила внимание своих спутников.
— Бронированные, — пожал плечами Мартыньш. — Наверное, самого лучшего качества. По спецзаказу.
У входа в здание нас встретил один из молодцев, прибывших вместе с нами, сказал, что среди их команды только трое раненых, причем несерьезно: внезапность нападения и хорошее вооружение нападавших сыграли свою роль.