Перед этим Веласко дал импровизированное интервью Джозефу Новицки, корреспонденту «Нью-Йорк тайме» в Буэнос-Айресе. Веласко признался, что документы, которыми он снабдил Фараго, фальшивые, хотя он и не сказал, кто и зачем столь тщательно их сфабриковал. Далее он сообщил, что фотографии, которые он выдавал как сня тые на чилийской границе, где фигурировал он и Борман, на самом деле сделаны в Буэнос-Айресе в кафе «Торти-ни». На них, заявил Веласко, запечатлен он и 54-летний школьный учитель Николас Сири, у которого, как и у Бормана, был шрам на лбу — результат падения в детстве.
Сири, как утверждал 36-летний Веласко, является его другом около двенадцати лет.
Коренастый Сири, на самом деле немного напоминавший Бормана, был сантиметров на десять ниже рейхсляйтера. Он с негодованием предъявил свое аргентинское удостоверение личности № 1546417 и угрожал привлечь к суду всякого, кто станет угрожать его жизни, выдавая его за Бормана.
История, рассказанная Сири, заслуживает внимания. Он сообщил, что человек, назвавший себя Израелем Зелманом Штайнбергом,
«подошел к нашему столику и заговорил с мистером Веласко и со мной. Сказал, что у него сверхсовременная фотокамера, и он просит разрешения сфотографировать нас. Он не сказал, что это будут за фотографии, но я решил, что типа семейных
Штайнберг объяснил, что мы тем самым окажем ему большую услугу, потому что он хочет испытать новую фотокамеру, обладающую большими возможностями для съемок при слабом освещении без вспышки. Он привел кучу технических обоснований, с которыми я согласился.
Он снял нас с мистером Веласко за столиком кафе «Тортини», а потом попросил нас выйти наружу, где освещение ярче. Наступили уже сумерки Там, у дверей, он несколько раз сфотографировал меня, разговаривая при этом с моим другом Хуаном Хосе Веласко».
Фараго возражал против этих разоблачений, уверяя, что мужчина на фотографии действительно Борман и что документы подлинные. Он утверждал, что человек с фотоаппаратом — это некий С. Л. Стемберг, якобы начальник разведывательного отдела полиции Буэнос-Айреса.
Отвечая на запросы «Нью-Йорк тайме» и «Санди тайме», полиция Буэнос-Айреса заявила, что они не знают такого человека. Однако это отрицание предполагаемого статуса Веласко обе команды репортеров расценили как весьма путаные. По словам представителя аргентинс кой федеральной полиции, «мистер Веласко не является офицером или младшим чином здешней полиции — это все, что я могу сообщить вам».
Когда подлог стал очевидным, редактор «Дейли экспресс» Ян МакКолл потребовал, чтобы Фараго вернул выплаченный ему аванс в пять тысяч долларов. Тут же выяснилось, что издатели его последней книги «Последствия» также выплатили ему в качестве аванса значительную сумму. Ряд документов, выдаваемых Фараго как якобы бумаги из аргентинских архивов, оказались фальшивкой: некоторые из них были взяты из статей в германской печати, довольно грубо переведенных на испанский язык, но выглядевших вполне как аргентинские.
Фараго продолжал утверждать, что документы непод-деланные, и настаивал на том, что, если бы газета не торопила его, он представил бы настоящего Бормана. Фараго сделал еще одно сенсационное заявление, уверяя, что встретил Бормана в монастыре высоко в Андах:
«Когда я связался с ним (Борманом) в феврале 1973 года, он только что перебрался из Чили в Южную Боливию. Он был очень болен, за ним ухаживали четыре немецких медсестры из Ордена искупления грехов в монастыре около Тапизы, в отдаленном уголке провинции Потоси в Андах».
Несмотря на необычайные утверждения Фараго в отношении Бормана и Менгеле, которого, как заявлял Фараго, он тоже обнаружил, проверка его многочисленных папок с архивом показала, что часть его информации весьма ценна, особенно там, где речь идет о некоторых финансовых операциях, которые раздельно друг от друга расследовали несколько разведывательных служб. Выяснилось также, что он действовал в контакте с ЦРУ и израильской разведкой.
К сожалению, привычка Фараго щедро оплачивать своих информаторов привлекла к нему внимание нескольких офицеров из аргентинских секретных служб, таких, как Веласко и неизвестный Стемберг, которые, возможно, увидели в нем источник обогащения.
Другим таким авантюристом, постаравшимся использовать необыкновенно наивного бывшего офицера разведки, оказался немецкий судья Хорст фон Глазенап, который по-прежнему пытался продать документы Фараго. Несмотря на свои сомнительные делишки с Фараго, фон Глазенап подтвердил подлинность записей прослушивания телефонов ряда семей в Германии ради того, чтобы помочь Фараго создать дорогостоящий фильм о Бормане и Менгеле, с которого фон Глазенап, безусловно, рассчитывал получить большие деньги. Эти записи оказались бесполезными.