В своих показаниях американца Блашке обрисовал эту проблему: «Нижний правый третий коренной зуб (зуб мудрости) был сломан и поэтому оказался ниже второго коренного. Впадина в десне была заполнена йодоформом, а большое дупло нежующей поверхности заполнено цементом».
Череп, вырытый первоначально в 1972 году, рассмотреть вообще было невозможно. Он был целиком заполнен красновато-коричневой глиной, но тем не менее утверждали, что зубной мост на верхней челюсти оказался каким-то образом изъят, — его не обнаружили и вокруг скелета, когда он был «случайно выкопан». Маска из плотной глины, облеплявшая череп, заметно отличалась от песка, в котором лежал другой череп и который было легко очистить. Состояние обоих черепов — одного, легкоочищаемого, ухмыляющегося, и второго, представляющего бесформенную массу, — можно разглядеть на первоначальных фотографиях, опубликованных в 1972 году. Этот феномен облепляющей почвы, который, к удивлению, не коснулся костей, а только одного черепа, толком никто никогда не объяснил, как никто не подверг анализу глину.
Очевидная несообразность того, чтобы одинокий череп был обнаружен отдельно в песчаной почве, которая была переворочена и просеяна за несколько лет до этого, не прошла мимо внимания профессора Согнеса, который был уверен в возможности того, что череп мог быть принесен туда неизвестно откуда. Он сам поднял ряд вопросов, но не нашел на них ответов. Профессор допустил, что недостаточно квалифицирован, чтобы судить, и оставил все, как есть, «поскольку никого это не беспокоит».
Поэтому Согнес сконцентрировался на правом третьем коренном зубе нижней челюсти — первом стоматологическом доказательстве, которое он должен был изучить. Он утверждал, что в черепе на самом деле был почерневший (желто-коричневый) зуб, действительно расположенный ниже остальных зубов, являя таким образом образец частично разрушенного зуба. По мнению Согнеса, это свидетельство гниения; дупло обнаружено на участке, близком к губам и внутренней плоскости щеки, но не было никаких следов йодоформа и совсем ничтожные следы, если их вообще можно было определить, пломб, упоминаемых Блашке.
Когда американцы допрашивали Блашке, он решительно утверждал, что нижний правый зуб мудрости был единственным зубом, доставившим Борману беспокойство. Схемы, нарисованные Блашке, подтверждают это, но не показывают открытые дупла или пломбы.
Однако у трупа предполагаемого Бормана имелось несколько дупел, некоторые, возможно, как результат пломб, выпавших при очистке черепа от глины. В нижнем левом зубе мудрости было дупло. Верхний левый коренной зуб имел заметное дупло, из которого выпала пломба. Первый правый коренной зуб имел маленькое дупло, которое, по мнению Согнеса, было слишком маленьким, чтобы его мог заметить дантист при обычном осмотре, — его можно было заметить, только вырвав зуб. Однако были и другие, меньшие по размеру, разрушения зубной амальгамы некусающей поверхности зубов — особенно на нижней челюсти — и несколько более мелких дупел.
Судя по схемам Блашке, сопровождавшим его воспоминания, у Бормана не было больших проблем с зубами, пока за ними следил Блашке, — это подтверждал в своих показаниях и сам Блашке. Согнес обошел эту проблему, утверждая, что зубы могли подвергаться лечению до того, как ими стал заниматься Блашке. Он заявил, что «в то время как доктору Блашке, по всей видимости, не приходилось иметь дело с острой болью или гниением, были хронические проблемы, возникавшие в результате лечения и травм, появившихся ранее в жизни пациента».
Согнес слишком хорошо знал, что никакой дантист не забудет того, как и что он лечил, спустя пару месяцев, поэтому он предположил, что Блашке, известный своей дотошностью и прекрасной памятью на детали, просто забыл об этих мелочах потому, что не он их лечил, и на этой версии Согнес настаивал, не допуская других альтернатив.
Не говоря уже о такой возможности, что череп мог не принадлежать Борману, существовала другая вероятность, которую Согнес даже не рассматривал до того, как я беседовал с ним, вероятность того, что многочисленные пломбы и дупла, которые Блашке опустил в своих описаниях, появились после последнего осмотра Бормана Блашке, а не до того. Согнес рассматривал только два варианта, предложенные ему фон Лангом: Борман, живущий в Аргентине, или Борман — погибший, как свидетельствовал Аксман.