Когда в начале 70-х годов возникла необходимость подлога, чтобы сбить волну антинацистской истерии в Южной Америке, останки Штумпфеггера вырыли, череп его переделали, осколки костей изъяли. Его останки легли рядом с останками Мартина Бормана, в отношении которого есть свидетельства, что он был жив после событий у моста Лертер и 1945 года. Две раздавленные ампулы — вероятно, не цианистого калия — были положены во рты трупов. Это должно было возбудить верных делу нацизма, а случайная находка должна была убедить весь мир.
Но для подтверждения этой альтернативной версии необходимы более весомые доказательства, чем просто подозрения насчет аргентинских досье и многочисленных, но слабых свидетельств, составивших основу для существовавшего до того израильского убеждения, что Борман избежал возмездия.
В 1993 году случилось драматическое подтверждение того, что именно такой подлог был осуществлен в 1972 году.
Глава 13 ПРЕДПОЛОЖЕНИЕ — ПАРАГВАЙ
Ни одно южноамериканское государство не имеет такую трагическую историю, как Парагвай. Эта благословенная страна с необыкновенно красивой природой, с мягким зимним климатом — Ривьера Южной Америки, как ее называют, — находилась под каблуком испанского деспотизма на протяжении двух столетий. Она завоевала независимость только в 1811 году, однако только для того, чтобы оказаться под игом военных диктаторов. Один из них, дон Франсиско Лопес, развязал войну против Бразилии, Аргентины и Уругвая, которая длилась с 1865 по 1870 год и стала известна как самая кровавая и разрушительная война в истории Парагвая. Пять шестых всего населения погибло в этой войне, в живых остались только 28 746 мужчин и 106 254 женщины старше пятнадцати лет.
Гражданские войны унесли более 40 процентов населения. В 1931—1935 годах шла ужасная война между Парагваем и Боливией за контроль над неразвитым районом, частью огромной пустыни, известной под названием Эль-Гран-Чако.
До сих пор в сельской местности можно видеть перегруженные повозки, которые обычно тащат быки по разбитой колее, которая утопает в пыли в засушливые сезоны и становится непроходимой трясиной в период дождей. Сельские жители ведут свое происхождение главным образом от индейцев гуарани.
На фоне этой нищеты после Второй мировой войны началось некоторое обогащение страны за счет экспорта апельсинов, «Парагвайского чая» («Иерба матэ») и танина, но богатство это оседлало (и оседает) в руках граждан европейского происхождения. До Второй мировой войны там вряд ли можно было встретить европейцев, но потом Парагвай оказался местом расселения главным образом итальянских и немецких эмигрантов, обосновавшихся в защищенных анклавах, причем каждая нация в своем анклаве. К 90-м годам там обосновалось более 100 тысяч немцев.
Таков был фон государства, население которого в 1954 году не имело иного выбора, кроме как смириться с президентом Альфредо Стресснером в качестве еще одного из длинной череды диктаторов, и которое в конце концов вынуждено было бессильно смотреть, как он улетел в свое убежище в Бразилии после успешного военного переворота в феврале 1989 года.
Стресснср управлял своим народом методами устрашения, похожими на нацистские, копируя технику гим-млеровских СС. В результате каждый немецкий анклав превратился в почти неприступную крепость для поисков нацистских военных преступников.
Еще задолго до Стресснера Парагвай стал полностью изолированной страной. С воцарением первого диктатора в 1814 году и до 1852 года въезд иностранцам туда был запрещен, как и всякая торговля через границы. Парагвай медленно выходил из положения Тибета Южной Америки только к 1879 году, но тогда среди населения посеяли подозрительность. Во времена Стресснера в 70-х годах ничего не изменилось. Границы были крепко-накрепко закрыты, повсюду и всем командовала полиция, царил режим террора. Всякого, кто решался на какие-то антиправительственные высказывания, уничтожали, в то же время разрешая явным нацистам, которые вели себя вызывающе, появляться в нескольких приличных кафе в Асунсьоне, где они чувствовали себя уверенно, находясь под защитой президента.
После того как израильтяне в 1961 году похитили Эй-хмана из соседней Аргентины и судили его, Парагвай стал землей обетованной для нацистов, которые нервничали, опасаясь международного давления на южноамериканские республики с требованием их ареста и депортации.
Самое шумное давление исходило от Соединенных Штатов, где правительство старалось успокоить еврейских избирателей. Самым активным государством, требовавшим выдачи этих военных преступников, был Израиль, но звучали и голоса правительств Дании, Польши, Чехии и Франции. Правительство Западной Германии тоже высказывало такие же пожелания, хотя и более скромно.