Существуют и другие стороны характера Гитлера, которые заинтересовали психиатров и привлекли к себе наибольшее внимание, особенно со стороны прессы.
И первое — это сексуальная жизнь Гитлера. Эта проблема имеет малое, а то и вообще никакого отношения к его нормальности. Шизофреники и психопаты не испытывают заметных трудностей с зачинанием детей, а так как все еще нет общего консенсуса в вопросе о том, что считать сексуально нормальным, а что сексуально ненормальным, остается только строить догадки о сексуальных наклонностях Гитлера при почти полном отсутствии каких-либо свидетельств из первых рук. Все сказки о гомосексуальных наклонностях Гитлера основывались только на слухах, а эти слухи распространялись клеветниками.
Тем не менее мы знаем, что в отношении Гитлера к мужчинам всегда отсутствовала теплота, а в последние месяцы его жизни стало особенно заметным, что он предпочитает и получает удовольствие от общества женщин — своих секретарш, поварихи и Евы Браун.
Мы также знаем, что отношения его с Евой Браун были настолько близкими, насколько позволяло явное отсутствие у Евы какого-либо интеллекта и ее поведение школьницы, но в последние три года их совместной жизни начиная с 1943-го — физическая импотенция Гитлера усилилась, о чем, по словам Шпеера, ему говорила сама Ева.
Однако прежде чем приходить к какому-либо заключению о психике Гитлера до того, как он на последнем этапе поселился в берлинском бункере, мы должны рассмотреть тот факт, что на протяжении большей части своей карьеры он демонстрировал завидную целеустремленность и упорство.
Несмотря на множество свидетельств случавшихся с ним приступов нерешительности и апатии — Рем утверждал, что худшей проблемой Гитлера было стремление откладывать решение: «Обычно он принимал решение в последнюю минуту, когда проблема становилась нетерпимой и опасной только из-за его колебаний», — нельзя отрицать, что Гитлер был деятельным и решительным лидером, добившимся весьма ощутимых результатов. Было ли это результатом «психопатического» блеска на фоне слабости других европейских лидеров? Он хвастался своей беспощадностью в этом вопросе: «Я пришел в этот мир не для того, чтобы сделать людей лучше, а для того, чтобы использовать их слабости», — лозунг психопата.
Есть вполне убедительные свидетельства его выдающейся памяти на военные события, что характеризует его умственные способности в тех областях, которые его интересовали, как выходившие за рамки обычного. Покойный Бэзил Лиддел-Харт, один из крупнейших английских военных стратегов и историков, сделал Гитлеру комплимент, назвав его, «возможно, одним из величайших военных стратегов всех времен». Я вряд ли могу спорить с Бэзилом Лид-дел-Хартом, но я провел немало часов, обсуждая с его сыном Адрианом существо оценки, данной его отцом Гитлеру.
Эти обсуждения выявили один факт — факт, упоминаемый Шпеером и другими, — что примерно до 1941 года Гитлер предоставлял другим возможность говорить, слушал их, потом медлил неопределенное время, предоставляя им возможность давать ему советы. И только когда он был удовлетворен, он действовал решительно. Гений, превозносимый Бэзилом Лиддел-Хартом, был весьма информированным гением — стоит ли удивляться, что стратегия Гитлера срабатывала?
По словам Шпеера, такая позиция Гитлера все более и все заметнее изменялась в ходе войны, в особенности когда вести с русского фронта стали приводить его в крайнее замешательство.
Прежде всего эта перемена выразилась в том, что Гитлер отказывался выслушивать любые новости, которые не вписывались в его ауру непогрешимости. Меньше чем за неделю до того, как генерал Фридрих фон Паулюс вынужден был 31 января 1943 года капитулировать в Сталинграде, Гитлер созвал совещание, на котором пространно рассуждал о строительстве в Нюрнберге огромного стадиона, на котором будет праздноваться победа над Россией.
Во-вторых, эта перемена нашла свое выражение в том, что он все больше раздражался, когда его поправляли или противоречили ему, и эта раздражительность имела катастрофические последствия для фронтовых командиров, поскольку он окружил себя подхалимами, которые говорили ему только то, что он хотел услышать.