Мои подозрения в отношении подлинности этого черепа усилились после еще одного, ничем не аргументированного отказа в разрешении исследовать останки. Я засомневался, существует ли в действительности этот череп, поскольку на фотографиях коробка выглядела такой тонкой, что развалилась бы под тяжестью останков, не оставляя сомнений в том, что в этой коробке не могло уместиться основание черепа, не говоря уже обо всем черепе.
Только один фрагмент черепа (ошибочно названный затылочной костью) был представлен для конфиденциального исследования. Однако исследование этого фрагмента также дало повод для серьезных сомнений насчет его происхождения, сомнений, которые будут в дальнейшем сформулированы в данной книге.
Изучение шести больших фолиантов, обнаруженных вместе с черепом, более обнадеживает, поскольку не приходится сомневаться в их подлинности. Это увлекательная история.
В 1945 году советские представители в Берлине изо всех сил потакали сталинским причудам и всячески старались успокоить его патологические страхи, что Гитлер каким-то образом в конце концов перехитрил его. Неуверенность патологоанатомов была смягчена в докладе заместителя министра внутренних дел Ивана Серова его начальнику Берии. Он писал: «Перечисленные документы (теперь недоступные) и фотографии содержат доказательства правильности опознания Гитлера. Нет никаких сомнений, что труп Гитлера идентичен (то есть подлинный)».
Сталин в Москве оставался в высшей степени подозрительным, особенно когда британский генерал-майор Форт, пытаясь выудить информацию, старался убедить в Берлине генерала Синева, что англичане абсолютно не сомневаются, что Гитлер мертв и что русские владеют его трупом. Продемонстрировав таким образом свою якобы уверенность, Форт тут же подорвал ее, попросив Синева предоставить ему результаты обследования зубов, найденных во рту трупа, обнаруживая тем самым свое неверие.
В конце лета 1945 года Сталин поручил представить ему специальный доклад о смерти Гитлера. Ответственность за этот доклад была возложена на генерала Кобуло-ва из НКВД (впоследствии он был расстрелян вместе с Берией. Донесение было подготовлено и направлено тогдашнему министру внутренних дел Круглову 19 января 1946 года. Главный начальник, отвечавший в НКВД за дела военнопленных, дал этой операции довольно вызывающее название «Миф».
Когда летом 1945 года западные союзники стали задавать вопросы по поводу данных о зубах и обнаружении трупа Гитлера, Серов в истерике запрашивал Берию:
— Что он должен сделать, чтобы удовлетворить Сталина?
— Должен ли он обращаться к союзникам по поводу информации, которой они могут располагать?
— Должен ли он заново проверить весь район в Берлине, где были найдены трупы?
— Должен ли он врать и сам выпутываться из всей этой заварухи?
Никакого ответа от коварного Берии не зафиксировано, но впоследствии было высказано мнение, что офицеры СМЕРШа, проводившие первое обследование трупов, действовали слишком поспешно, не проявив достаточной тщательности и отнесясь к «фрицам» слишком снисходительно. Эта ошибка не должна повториться. Неудовольствие Сталина докладом СМЕРШа, представленного ему Абакумовым, заместителем министра обороны, совершенно очевидно лишило Серова спокойствия, он понимал, что такое раздражение, если оно повторится, может иметь самые серьезные последствия для его будущего.
Соперничество между Серовым и Абакумовым становилось все острее. Абакумов твердо стоял на том, что пер вые патологоанатомические обследования, безусловно, подтвердили — достаточно зубок как вещественных доказательств! — что это труп фюрера, хотя они не установили причину смерти. Серов, с другой стороны, поносил следователей СМЕРШа, обвиняя их в некомпетентности и тем самым нападая на Аббакумова, который опередил его, получив доклад первым.
Материалы, содержащиеся в фолиантах, показывают, что Серов полагал, что Сталин уверен, что патологоанато мическое обследование свидетельствует о том, что был совершен посмертный подлог и что Гитлер сумел бежать: «Мы раскроем пути, по которым бежали из Имперской канцелярии».
Серов начал свою операцию «Миф» самым неудачным образом. Он знал, что советские эксперты во главе с московским патологоанатомом профессором Семеновским, консультирующие сейчас Сталина, твердо установили, что отравление цианистым калием не имело места, что ампулы с цианидом были подлогом. Сталин считал это за доказательство того, что этот труп не принадлежал Гитлеру, но НКВД все еще хотело выяснить, как умер человек, чей труп нашли в бункере. Что бы ни писал Серов, его задача была ясна: найти конкретные доказательства того, в результате чего наступила смерть. Единственное доказательство, которое удовлетворило бы Сталина и убедило бы его, что труп принадлежит Гитлеру, было бы доказательство, что смерть наступила в результате пулевого ранения. Ход мыслей Серова раскрывают многие фразы в материалах фолиантов: «предполагаемое самоубийство», «воображаемая смерть» и тому подобное — они свидетельствуют о его убеждении, что любой труп, который предположительно застрелили выстрелом в голову, а потом инсценировали самоубийство с помощью цианистого калия, не мог принадлежать фюреру, а должен был принадлежать его двойнику.