Она смутилась. Ну конечно, нельзя ж так ошибаться. Тем более - по отношению к кавалеру. Клубницкий бросил на меня весьма недовольный взгляд.
Поздним уже вечером, часов в одиннадцать, я пошел гулять по липовой аллее бульвара. Город спал, только в некоторых окнах мелькали огни. С трех сторон чернели гребни утесов; месяц подымался на востоке; вдали темным серебром мерцали снеговые горы. Я сел на скамью и задумался. "Отчего в горах я повстречался не с Ниной, а с Мери и Клубницким? - думал я. - Нинка, конечно, пошла мне навстречу, но ошиблась. Лишившись демонов, она утеряла чувствительность, сделалась почти нормальной. Но, по правде, произошло все это почти случайно".
Вдруг послышались быстрые и неровные шаги... Верно, Клубницкий... Так и есть!
- Откуда?
- От княгини Василеостровской, - сказал он очень важно. - Какая Мери сенситивная...
- Какая?
Он не ответил и погрузился в мысли.
- А знаешь ли ты, что сегодня ты ее ужасно рассердил? - произнес он, решившись, что ли, это сказать. - Она нашла твои манеры отвратительными. Я насилу мог ее уверить, что ты не обыкновенный наркоман-кейфовальщик, но имеешь за душой кое-что. Тогда она сказала, что ты, верно, слишком высокого мнения о своей душе.
- Она не ошибается... А ты что же, уже сошелся с ней ментально?
- Мне жаль, но пока еще нет...
"О, - подумал я, - уже есть, видимо, какие-то надежды..."
- Впрочем, тебе же хуже, - продолжал он, - теперь тебе будет практически невозможно с ними познакомится, а между тем, это один из самых высоких домов, которые я только знаю...
Я внутренне улыбнулся.
- Ну, теперь меня влечет более всего к своему дому, - сказал я, зевнул и встал, чтобы идти.
- Признайся, ты досадуешь?
- Ничуть. Если захочу, то завтра же буду у княгини.
- Посмотрим...
- И даже, чтобы доставить тебе удовольствие, заберу себе княжну.
- Вот уж она захочет!
- Я просто подожду, пока ты ее не достанешь. За неделю, думаю, управишься. Прощай.
- А я пойду шататься, теперь ни за что не засну. Пойду в тусовку на флэт, мне нужен джойнт, водки на худой конец...
- Желаю тебе приятной ломки. А лучше - скушай-ка ноотропила.
Я пошел домой.
21-го мая
Прошла почти неделя, а я еще не познакомился с Василеостровскими. Жду удобного случая. Клубницкий тенью или же хвостиком следует за княжной повсюду; разговоры их бесконечны: когда же он ей наскучит? Мать не обращает на это внимания, потому что он явно не харизматичен. Вот уж у матерей и логика! Я подметил два-три глубоких взгляда - надо это прекращать.
Вчера у колодца впервые за эти дни встретил Нину. Странно, целую неделю мы не могли отыскать друг друга... Оказавшись подле меня, она шепнула:
- Ты не хочешь знакомиться с Василеостровскими! Ведь только у них мы сможем заняться мною. Или ты передумал?
Нет, не передумал. Но что-то не сходится.
Кстати: завтра ожидается какая-то общественная вечеринка в зале ресторации. Что же, потанцую с княжной что-нибудь в обнимку.
22-го мая
Бывший банкетный зал, то есть обычное общепитовское помещение, превратилось во что-то вроде залы Благородного собрания. В девять вечера все уже съехались. Княгиня с дочерью явились из последних; многие дамы поглядели на нее с завистью и недоброжелательством, потому что княжна одевается со вкусом. Те, кто почитали себя за здешнюю белую кость, примкнулись к ней, утаив на время зависть. Как быть? Где есть общество женщин, там сейчас явится высший и нижний круг. Внизу, в вестибюле, в группе какого-то мелкого сброда имелся Клубницкий, который курил сигарету за сигаретой, витийствовал и посылал через толпу Мери воспаленные взоры. Начала играть музыка, свет притух, звенели бокалы и стаканы.
Я стоял позади одной толстой дамы, осененной розовыми перьями. Тетка говорила своему кавалеру, видом напоминавшему драгунского капитана:
- Эта княжна Василеостровская - несносная девчонка! Явилась в юбчонке на полметра от колен, да в свитерочке по самое горло, будто сама невинность. Толкнула, да и мимо прошла, будто я пустое место! И чем гордится? Кожа да кости! Уж проучил бы ее кто... Да еще с таким носом...
- Вот с носом-то мы ее и оставим! - ответил услужливый кавалер, донельзя довольный произведенным каламбуром, и куда-то немедленно отошел.
Я тотчас подошел к княжне и, пользуясь свободой установившихся нравов, увел танцевать.
Она едва принудила себя не улыбнуться и скрыть свое торжество; ей удалось, впрочем, довольно скоро принять совершенно равнодушный и даже строгий вид. Она небрежно опустила руку на мое плечо, слегка склонила голову, и мы пустились. Она была в самом деле худышка, но не дистрофичного, а сильного склада. Молча мы протанцевали несколько туров. Потом она отстранилась, сказав: "Merci, monsieur".
Мы отошли в сторону, и, после нескольких минут почти неловкого молчания, я обратился к ней с весьма покорным видом:
- Я слышал, княжна, что, будучи вам незнаком, имел уже несчастье заслужить вашу немилость... вы нашли меня слишком легким и теплым... неужели это правда?
- И теперь вы утверждаете меня в этом мнении? - отвечала она с иронической гримаской, которая, впрочем, только идет к ее подвижной физиономии.
- Если бы это мнение было бы оскорбительно для меня, то еще большим оскорблением оказалось бы желание его опровергнуть. Но, право же, я очень бы желал доказать вам, что вы насчет меня ошибались...
- Вам это будет трудно сделать.
- Отчего же?
- Оттого, что вы у нас не бываете, а эти собрания, верно, частыми не будут.
"Из чего следует, что я оказался в западне: она предлагает мне напроситься к ним, чего я делать не стану".
Шушуканье и некоторое нервное движение окружающих заставили меня отвлечься от Мери. В нескольких шагах от меня стояла странная группа - как бы шедшая из зала на улицу или же наоборот, но заплутавшая по дороге. Среди них был и тот как бы драгунский капитан, изъявивший недавно желание проучить мою партнершу. Но действовать принялся не он. От группы товарищей отделился некий господин с черными усами, бородкой и красными глазами: неверными шагами он направился к княжне. Разумеется, он был уже пьян. Остановившись перед ней, он выкатил на нее глаза и произнес хриплым дискантом:
- Permettez, да что уж там... просто ангажирую вас на ночь тантры...
Княжна, кажется, этого не ожидала. И в самом деле, толпа оттеснила нас в угол помещения, ее знакомых не было, надо как-то выкручиваться, а как?
- Да что там, - продолжил пьяный господин, оглянувшись в сторону своей свиты. - Не делайте вида, что вам это незнакомо. Мы возбудим снадобьями и притираниями таящуюся в нас змеиную силу и, доведя друг друга до полного экзистенциального изнеможения, осуществим священное слияние мужских и женских начал. Да и погода способствует, - отчего-то добавил он и мотнул головой в сторону улицы. - Вы думаете, что я пьян и ничего не получится? Это ничего!.. Гораздо свободнее, могу вас уверить...
Я видел, что княжне не найти выхода из этого бреда: как-никак, тут был я, а со мной она вела свои счеты. Ну ладно.
Я подошел к пьяному тантрику и, произнеся: "Старина, вы отлично придумали, я хочу с вами!", крепко и по-дружески хлопнул его по правой части спины в районе лопаток, переведя его в состояние повышенного сознания. В тот же миг сей господин ощутил себя на мексиканской равнине среди громоздящихся пыльных кактусов, странно несообразный на жаре в своем костюме и, тем более, в галстуке, повязанном небрежным узлом.
Узрев это, товарищи бережно подхватили его обессмыслившееся тело под микитки и куда-то поволокли.
Ну а я был вознагражден глубоким и веселым взглядом. Княжна отвела меня к своей матери и, не вдаваясь в подробности, между делом представила ей. Княгиня поведала, что обо мне слыхала, да и вообще, общих знакомых у нас с ней наберется никак не меньше дюжины - чему, признаться, я был несколько удивлен, зная нравы и манеры вышеупомянутых знакомых.
- Я не знаю, как случилось, что мы до сих пор с вами не знакомы, продолжила она, - но признайтесь, вы один тому виной: отчего-то дичитесь всех. Надеюсь, что воздух моей гостиной развеет ваш сплин... Не правда ли?