- Как дела, Суарес?- зазвучал из динамика голос Мендиолы.
- Великолепно! - И я повернулся к динамику лицом, зная, что это облегчит работу скрытым телекамерам, которые передавали мое изображение на экраны всех телевизоров страны.- Ощущение такое, будто летишь через океан в пассажирском лайнере.
Я прошелся по кабине и, чтобы убедить земных телезрителей, а заодно и самого себя в том; что я абсолютно спокоен, попытался было достать сигарету, но мои пальцы, сведенные судорогой страха, не удержали ее. Я наклонился, чтобы ее поднять.
Вот тогда это и произошло.
Я всегда был неуклюж и, должно быть, в этот момент нечаянно задел головой какую-то деталь корабля, которой касаться не следовало. Во всяком случае, впечатление было такое, будто корабль вдруг растаял вокруг - серая пустота, а сам я, вертясь, падаю: в какой-то туннель.
Я закричал - и не услышал своего крика, хотел пошевелиться-и не мог, а только вертелся и вертелся.
- Вы падаете, Суарес! - панически завопил динамик.
- Ч-что происходит?
-.Нарушение равновесия - вы же нас об этом предупреждали,не совсем понятно для меня выразился Мендйола.-Сохраняйте спокойствие! Ваша смелость известна всем. Сейчас вступит в действие система мягкой посадки, смонтированная под вашим руководством.
Я вцепился руками в подлокотники: корабль снова возник из небытия, а я сидел в кресле и ждал удара...
"Конкистадор" падал. Если на первом этапе развития космонавтики, с горечью подумал я, почти все неудачи пришлись на долю американцев, то теперь настал мой черед. Мой-и Машины. Нашла кого выбрать, черт бы ее побрал!
Еще секунда-и я сломаю себе шею. Особенно это меня не огорчало: лучше погибнуть сейчас, в ореоле славы, а не после благоприятного приземления, когда шею мне сломает Конвэй, а тип из телевидения сделает это приятное зрелище достоянием миллионов;
Но удара, которого я с замиранием сердца ждал, так и не последовало. "Конкистадор" мягко опустился на поле космодрома. Люк открылся, и не успел я выбраться наружу, как в объятиях у меня оказалась Паула (я не мог поверить своим глазам) -Паула, плачущая слезами радости и осыпающая меня поцелуями. Паула меня целовала!
- Любимый, как ты мог сохранять такое спокойствие?
- Спокойствие? - переспросил я.
- Вы были правы, Суарес,-удрученно сказал Мендйола.Равновесие действительно оказалось неустойчивым и наши-техники это просмотрели. Вы, любитель, преподали нам урок: ускорение и в самом деле было слишком большим.
Все это звучало несколько странно. Озадаченный, я спросил:
- О нем вы говорите, полковник?
- О неисправности, на которую вы указали .нам неделю назад, при расчете орбит и проверке системы приземления.
- К-как...- начал я и замолчал, увидев Конвэя. Что ж, подумал я, раз уж мне не уйти от горькой моей судьбы, то хоть встретить ее надо с достоинством. Тем более что Паула вдруг так переменилась, стала нежной и любящей (не иначе как от переживаний из-за неудачного запуска)--и я просто чувствовал себя обязанным оказать хоть какое-то сопротивление.. Зажмурившись и ;сжав кулаки, я шагнул к Конвэю...
- Не бей! - смешно взвизгнул Рауль.-Хватит.вчерашнего!
И тут я открыл глаза и увидел, что на щеке у него огромный синяк, которого несколько минут назад, перед- стартом "Конкистадора", не было и в помине. Я подумал, что у меня галлюцинации.
-Ты меня прощаешь?-робко спросил греческий полубог. Я молча протянул ему руку, и он, явно не ожидавший, что все обернется так хорошо, подобострастно поблагодарил и заспешил прочь.
Влюбленно глядя на меня, Паула повисла на моей руке.
- Как мило, что ты послушался меня и не стал его бить, как обещал перед стартом, на глазах у телезрителей!
Я проглотил слюну и промолчал - лучшее, что я мог сделать в этой ситуации.
Под эскортом, ограждавшим нас от проявлений буйного энтузиазма толпы, мы прошли к машине. Кроме меня и Паулы, в нее сел Мендиола.
- Поехали,- сказала Паула.
- Куда?-спросил я.
- Как куда? Домой, конечно,-улыбнулась Паула, а потом произнесла фразу, взрывом бомбы прозвучавшую в моих ушах: - К папе-ведь ему не терпится. поскорее обнять тебя!
Всем нам доводилось слышать: безумцы не сознают,. что они безумцы. Но мой случай был иной. Хотя характер мой оставлял желать лучшего, рассуждал я совершенно здраво, однако я видел перед собой дона, Мануэля Баррьоса, доктора механопсихологии, скончавшегося в день, очень похожий на этот, ровно год. назад, 12 ноября в 21 час 50 минут. Тогда, после гриппа, продлившегося несколько дней, доктор в сопровождении Паулы, своего друга, писателя Лукаса Флореса, и меня вышел подышать воздухом в сад. Потерявший управление грузовик повалил забор, раздавил доктора, сломал ногу Флоресу, и только мы с Паулой каким-то чудом остались целы и невредимы.
И вот теперь, попрощавшись с Мендиолой и.направившись вместе с Паулой к ней домой, я увидел там Мануэля Баррьоса, абсолютно здорового, улыбающегося и живого. Увидел - и не упал вобмерок, хотя потерял на какое-то время дар речи.
-Я следил по телевизору за каждым твоим движением, мой мальчик,- сердечно сказал доктор,- и мне стало как-то не по себе, когда ты наклонился, чтобы продемонстрировать правильность своей теории.
-- Я вовсе не пытался...-начал я-и умолк. У меня мелькнула одна мысль...
"Двойники!"
Нечто из прочитанного, нечто из книг любимого моего жанра вдруг выплыло из глубин сознания. "Двойники! Параллельные вселенные!" Скажете-слишком фантастично? Это же подумал и я - в первый момент. Но мы, энтузиасты научной фантастики, всегда готовы счесть фантастическую посылку правилом той игры, принять участие в которой приглашает нас автор, так что мне было легче допустить такую возможность, чем кому-нибудь другому.