— Слушай, Самохвалыч, чуть не забыл, зачем пришел — тебя шеф хотел видеть.
— А чего он не позвонил? — спросил Марк.
— Он сейчас у эпээрщиков, ты зайди.
— Уже лечу.
— Смотри, наш режиссер пришел в себя, — сказал Григорий, когда за Иваном закрылась дверь. — Может, там проснулся?
— Ну да, такой кошмар бедняге приснился, — ответил Марк. — Если он еще раз мне в таком виде на глаза попадется — прибью!
— Остыньте, дюк, — перебил Григорий. — Тебе когда эти сны начали сниться?
— Двадцать шестого сентября.
— У меня днем ранее. Выходит, всё у нас с тобою началось недели три назад. Здорово. Ну, у Вани спрашивать, по-моему, бесполезно. И что думаешь — кто-то психотронным оружием балуется?
— Живем мы в разных концах города. Нет, если и оружие, то не дома. Что, если здесь? У нас в комнате или за стеной, или в доме напротив? — предположил Самохвалов.
— А как же с Разбоем? Он сюда редко заходит, реже меня.
— Ну, поэтому у него наблюдаются такие накладки со снами.
— И как думаешь проверять гипотезу, экспериментатор? Думается мне, что роль следователя тебе не чужда.
— Подумать надо… — Марк уже думал, уже крутил в голове эту проблему и так и эдак, пытался припомнить, что он слышал или читал о психотронном оружии.
— Постойте, мужики, — вмешался Кирилл. — Я ведь тоже вижу подобные сны.
— Это только подтверждает нашу гипотезу, — ответил Марк. — Ты же целыми днями торчишь в лаборатории.
— Э, нет. Я Иканою вижу с детства. Только раньше как бы извне. А сейчас, с конца лета — изнутри. Живу я там. Ночью, во сне перехожу в тот мир и живу. А днем вспоминаю: как говорит Гриша — нирвана…
— Это правда, — подтвердил Цареград. — Он мне еще года два назад о своем мире рассказывал. Так что не знаю… — и вдруг с иронией в голосе Григорий продолжил: — Вы, экспериментаторы, люди твердо стоящие на ногах, причины явлений склонны искать в простых инженерных решениях. А я простой теоретик, витаю, знаете, в облаках всяких. Только имеется и у меня нечто посильнее вашего железного ДРОНа. Я рассказывал Кириллу, и больше никому об этом говорить не собирался. Тебе, Марк, всё же расскажу. В свете, так сказать, обстоятельств. Имеется у меня такая забавная кибернетическая система, работающая, естественно. И она описывает физические законы. Давать ей рекламу и что-то доказывать я сейчас не стану. Поверь мне, Марк, она кое-что умеет. Так вот, я получил результат, касающийся времени до рождения нашей Вселенной. Выходит так, что вселенных не одна и не две, а очень много, может быть, даже бесконечно много — но кибернетические системы не оперируют бесконечностями, и поэтому наверняка сказать не могу. Эти вселенные должны общаться друг с другом. Агент связи между ними идентификации не подлежит, но он несомненно существует. Если бы вселенные не имели этого общения, то все законы в них не имели бы никакой устойчивости. Кисель, сплошные флуктуации. Так вот я думаю, что те, кого мы видим в своих странных снах и кого считаем собой в ином мире, — это результат связи между вселенными. Как это достигается — не спрашивайте, не отвечу. Как вселенные передают информацию одна другой, я не знаю.
— И дюк Авторитетнейший — это не я? А? — с некоторой тревогой спросил Марк.
— Может, и ты. Не знаю. Как вольный философ могу предположить, что наше личное Я существует одновременно во всех вселенных. Но не каждому дано собрать воедино всех существ, в которых оно там вселяется. Правда, чего стоят эти мои слова — судить не возьмусь, пока что они ничего не стоят. Хотя лично мне идея со вселенными нравится.
— Мне тоже, — заметил Кирилл.
— А мне нет. По-моему, всё намного проще. Здесь и одной вселенной много… — не согласился Марк. Но иных соображений у него не было и он решил свернуть разговор: — А не пора ли, мужики, по домам? Наедине с собой обдумаем, и завтра там, или еще когда обсудим.
— По домам, так по домам. Ты завтра подойди ко мне, я тебе покажу свою папку с результатами, может, впечатлит.
Пухлую папку с описанием результатов, полученных кибернетической системой, а также с заметками философического характера Григорий в шутку называл «моя диссертация» и держал на работе, в несгораемом сейфе, приобретенном на собственные средства. И никогда не думал, что и его теория найдет такое странное практическое применение.
Глава четвертая
Мастер Ри был еще юношей, но юношей с твердым характером, закаленным серьезными испытаниями, через которые проходит каждый, кто избран духом Иканодзу быть катанабуси. Удары судьбы он держал, как воин держит удар на поле боя, и не ждал от жизни ничего — ни хорошего, ни плохого. И жил сегодняшним днем.