— Ох, да! Сэк. — Еще раз внимательно взглянув на Бада, Саттер торопливо закончил: — Позже мы с тобой еще поговорим, сэк?
— Идет, — ответил тот.
В то утро Эстелл время от времени тихо приоткрывала дверь в комнату дочери, глядя с беспокойством, как та по-прежнему тихо лежит с закрытыми глазами, и на цыпочках уходила, осторожно притворив за собой дверь. Однако около полудня она с облегчением услышала шум льющейся воды из ванной Сьюзен. Вскоре появилась и она сама в наброшенном на пижаму халатике и молча села за стол.
Как ни в чем не бывало, мать поставила перед ней апельсиновый сок, тосты, джем, налила чаю и мягко спросила:
— Может быть, тебе хочется чего-нибудь еще, дорогая?
— Нет, мама, спасибо, все очень вкусно. — Но голос ее был усталым и невыразительным.
Эстелл начала было доставать из буфета чашку и для себя, но тут же поставила ее обратно и решительно села в кресло напротив дочери. Она уже не раз мысленно репетировала, что скажет ей, как только представится возможность:
— Твой отец очень беспокоится, он даже хотел вызвать врача. Но я подумала, что лучше сначала поговорить с тобой.
— Спасибо, мама, — все так же монотонно ответила Сьюзен. — Понимаешь, — после долгой паузы заговорила она, — все так запуталось, мама. Я не говорила тебе, что после моей первой встречи с капитаном Сеннизом меня обсуждали на собрании группы.
Эстелл была ошеломлена. Проблемы с группой?! Этого она никак не ожидала:
— Обсуждали?! — переспросила Эстелл, и ее лицо сморщилось, как от боли. Преодолев смятение и овладев собой, она возмущенно произнесла: — Но ты же всегда была таким примерным джэббером! За что тебя обсуждали?
Сьюзен передернулась всем телом, и в этом жесте были отчаяние и нетерпение:
— Когда Питер проводил меня домой в тот первый вечер, мы немного постояли на крыльце, болтали о чем-то… ну и… совершенно неожиданно он поцеловал меня в губы. Как назло в это время мимо шли Майк с Ли и все видели.
— О-о! — вздохнула с явным облегчением Эстелл. — Так тебя обсуждали только за поцелуй?
— Это все Майк затеял, Ли не хотел… — дрожащим голосом пожаловалась “грешница”.
— Но Майк прав, не так ли? — Эстелл настолько успокоилась, что ее голос звучал почти нежно.
— Но Питер так неожиданно накинулся, — начала оправдываться Сьюзен, — я потом все рассказала ему о наших правилах, но… — Она безнадежно пожала плечами.
Эстелл понимающе кивнула, ясно представляя себе эту сцену, и успокоила дочь:
— Очевидно, Ли и Майк уже не слышали этого. Но ведь все ограничилось коротким испытательным сроком, верно?
— Да, — уже чуть не плача ответила дочь, — на целую неделю.
— Мне, конечно, не стоило бы так говорить, — откровенно призналась Эстелл, — но, поверь, не стоит переживать из-за такого пустяка. Через пару дней все кончится.
— Да, — уныло ответила Сьюзен и неожиданно заплакала. — О мама, это так несправедливо!
Видя такой взрыв отчаяния дочери, Эстелл пришла в замешательство:
— Но в чем же еще дело? Дорогая, я не смогу тебе помочь, если не буду знать всю правду.
— Больше ничего нет.
— Ты что-то скрываешь от меня?
— Нет, нет, — нетерпеливо отмахнулась Сьюзен. — Я ничего не скрываю, что произошло. У меня просто такое чувство, что на меня навалилось слишком много. Я не заслужила этого.
— Мне хорошо знакомо это чувство, дорогая. Но, думаю, когда кончится испытательный срок, оно должно пройти.
— Это все такая пустая трата времени. Мне вдруг захотелось скорей кончить школу, стать взрослой и уехать куда-нибудь, где меньше всяких проблем.
Поникшая Сьюзен сидела, опустив глаза и внимательно разглядывая сложенные на коленях руки. Мать посматривала в ее сторону, приходя во все большее замешательство. Она подозревала, что дочь сказала ей далеко не все, и теперь лихорадочно измышляла способ вытянуть из нее остальное. Внезапно ее осенило, как легче к этому подступиться:
— Послушай, дорогая, вечером отец придет с работы, и я должна сказать ему о твоем самочувствии и объяснить, почему не вызвала доктора. Поэтому, если уж мне приходится покрывать тебя, то я должна знать правду. Скажи мне, у тебя ничего не было с капитаном Сеннизом, а?
— Я же тебе сказала, что он неожиданно… — Сьюзен вдруг запнулась, нахмурившись, резко подняла голову и возмущенно сказала: — Что ты говоришь, мама?
Лицо Эстелл прояснилось: теперь у нее есть ответы на все возможные вопросы Джона, который имеет свои причины для критического отношения к жене и дочери.
— Сэк! — браво воскликнула Эстелл. — Теперь последний вопрос: у тебя были с кем-нибудь интимные отношения, например, с Ли?
— О, мама, упаси Боже, нет! — Сьюзен густо покраснела. — Просто нелепо задавать мне такие вопросы. Ты Же знаешь наши правила: никакого секса до девятнадцати лет, а потом я, наверное, должна выйти замуж. Вообще мы с тобой уже не раз обсуждали все эти дела.
— Прости, моя дорогая, — сконфуженно проговорила Эстелл, — но у меня возникло какое-то тревожное чувство… Ты была не похожа на себя, такая таинственная…
— Все эти разговоры так неприятны, — рассеянно сказала Сьюзен. Полыхавший на щеках румянец сошел, и она почти успокоилась.
Мать поджала губы: вроде бы и говорить было уже не о чем, и все вопросы, даже самые неприятные, были заданы, а неудовлетворенность осталась, словно она что-то упустила в разговоре с дочерью. Но, с другой стороны, она была уверена, что Сью просто не умеет лгать.
— Почему бы тебе не прилечь сейчас? Завтра ты пойдешь в школу?
— Наверное, пойду, — вздохнула Сьюзен.
— Тебя подзывать к телефону, если позвонит кто-нибудь из группы?
— Нет, передай, что увижусь с ними завтра… надеюсь.
“Я сделала все, что могла”, — подумала про себя Эстелл и молча дождалась, пока Сью закончит завтрак. Через минуту та доела тост и, не говоря ни слова, ушла к себе в комнату. Эстелл подошла к двери и спросила вслед:
— Сью, ты предупредила кого-нибудь, что останешься Дома?
— Нет.
— Почему же тогда никто не звонит?
— Они же еще не знают, что меня не будет, — донесся голос Сью.
Глава 20
Когда Лен Джагер через день пришел в сознание и открыл глаза, он увидел симпатичное лицо мужчины, склонившегося над его изголовьем. Незнакомец производил впечатление важного человека, но механик не смутился и поприветствовал его:
— Привет, док. Вы новенький?
Лейн какое-то время медлил с ответом, прикидывая, не стоит ли воспользоваться ошибкой и продолжать изображать врача, но отказался от этой мысли.
— Нет, мистер Джагер, я здесь по другому делу. — Лейн вежливо улыбнулся. — Судя по тому, что вы забеспокоились, увидев нового врача, вы вполне довольны медицинским обслуживанием, не так ли?
— Меня еще немного лихорадит, но, конечно, мне уже значительно лучше.
— Рад слышать. — Лейн перешел на деловой тон. — Я хотел бы услышать лично от вас, что именно произошло в тот момент, когда вы почувствовали себя плохо. Однако должен сразу сказать, что мой интерес к этому в первую очередь связан с тем, что из всех живущих в Спейспорте только мы с вами излучаем так называемую К-энергию… — В нескольких словах Лейн попытался доходчиво объяснить, каким образом кожа человека удерживает частицы энергии на своей поверхности и излучает ее затем на протяжении двадцати часов. — Мы должны установить, где именно вы подверглись этому облучению, — откровенно признал он цель своего прихода.
Да, это была задача для Лена Джагера! Его реальный мир был просто не в состоянии вместить в себя всю массу информации. Но при этом он был вполне в состоянии почувствовать для себя некую угрозу. Его хитрые глазки совсем превратились в щелки и смотрели куда-то в сторону. Он ничего не знал и, естественно, не мог строить каких-то догадок. Он занимался тяжелой работой, чтобы заработать на жизнь, и год назад присхлт в Спейспорт, потому что здесь больше платили. Еще раньше от него сбежал сын, который вдруг объявился несколько недель назад и недавно стал членом детской группы, но сам Джагер узнал об этом только вчера вечером.