Они медленно побрели вдоль улицы.
Глава 3
Прошло уже минут десять, как Эстелл пришла в спальню. Медленно раздеваясь, она пыталась разобраться в нахлынувших на нее противоречивых чувствах к мужу. Она и желала и противилась его приходу. Так и не услышав его шагов, поджала губы и решительно надела пижаму и халат. Но вновь поддавшись смутному ожиданию, неловко присела на край кровати… Растерянное выражение на ее лице сменилось вспышкой гнева, возмущения и давней, уже привычной обиды. Вздохнув, она подумала: “Эт-т-тот человек! Невозможный тип!”
Эстелл вернулась в кабинет. Лейн был около бара и смешивал себе коктейль. Увидев жену, он галантно протянул ей свой стакан, но та лишь молча покачала головой, не очень полагаясь на свой голос.
— Позволь, я приготовлю твой любимый коктейль?
На ее губах промелькнула усмешка: хорошо бы посмотреть, как он помнит, что она любит! Но нет, лучше не стоит выяснять. Его забота и внимательность могут ослабить ее решимость, а в этом нет ничего хорошего. Нет, благодарю покорно. Эстелл вновь покачала головой: нет, ни за что.
И тут она почувствовала на себе пристальный взгляд мужа — как будто ее сфотографировали во весь рост. Когда-то раньше она смеялась, что Джон поедает ее глазами. Ей это нравилось, вселяло уверенность в себе. Теперь, к сожалению, она ощутила только раздражение. И дело было не в Джоне: после десяти лет одиночества Эстелл уже не чувствовала в себе прежней привлекательности: да, она уже не “лакомый кусочек” в его глазах, и его долгое добровольное отсутствие лишь укрепляло ее в этой мысли.
Не поддержав дружеский тон мужа, Эстелл тем не менее не могла заставить себя относиться к нему враждебно и подумала про себя: “Все-таки за весь сегодняшний день я сумела не поссориться с этим грубияном, как и десять лет назад… Порвать с ним нужно было еще тогда, когда он, не сказав мне ни слова, дал согласие на эту экспедицию. Ну что ж, свой долг перед обществом я выполнила сполна, — размышляла она с горьким юмором. — Я свое отслужила… и было бы глупо лить перед ним слезы жалости об утраченных иллюзиях, о том, что могло бы быть…”
Лейн, как будто угадав, что происходит в ее душе, резко поднялся и отставил стакан:
— К тому же, дорогая, мы не можем отправиться спать, не дождавшись Сьюзен.
Конечно, дело было не в этом, но Эстелл тоже понимала, что дочь вот-вот вернется и сейчас не время затевать выяснение отношений, чтобы высказать наконец ему все, что наболело. Кроме того, когда Сьюзен вернется домой и не увидит их в кабинете, она непременно помчится в спальню, и, конечно, будет крайне неловко, если она застанет их там в самый интимный момент. Признаться, эти джэбберы все-таки чуточку наивны — не во всем, разумеется, а лишь в том, что касается отношений между мужчиной и женщиной.
— Думаю, ты прав, — согласилась Эстелл, но чувствовалось, что эта уступка далась ей нелегко.
На лице Лейна отразилось облегчение и понимание того, что этой короткой фразой она отметала часть своего горького гнева и возмущения, копившихся в ней десять лет. И желая как-то закрепить этот шаткий мир, он быстро проговорил:
— Дорогая, почему бы тебе не пойти в постель, а я приду к тебе сразу после коротенького разговора со Сьюзен!
Эстелл помолчала в нерешительности, затем тихо повторила за ним:
— Коротенького разговора?
Она почувствовала невыносимую усталость, но Лейн, казалось, ничего не замечал:
— Я буду с ней очень мягок. Сначала — радость долгожданной встречи. Потом — легкий намек, что молодой девушке не годится так поздно возвращаться домой Ну, а напоследок — спокойный совет, что теперь, когда я вернулся, она вполне может порвать с этой группой. В конце концов, она всего лишь подросток, — думаю, все пройдет гладко.
Эстелл, слушая мужа, лишь покачивала головой и в раздумье произнесла:
— Все тот же Идущий-Своей-Дорогой Джон Лейн. Никогда не сомневающийся, что у него есть правильные ответы на все вопросы — даже на те, в которых он никогда так и не попробовал разобраться.
Лейн, казалось, застыл, сжав в руке стакан, явно пытаясь сдержать новый приступ раздражения. Затем, сделав большой глоток, он овладел собой:
— Дорогая, я хочу, чтобы ты поняла только одно — ты не в силах оградить Сьюзен от разговора со мной, ее отцом Так что лучше тебе пойти прилечь!
Эстелл вздрогнула:
— О, так значит, ты все пропустил мимо ушей или действительно не понял того, что мы с Рейдом пытались тебе втолковать!
— Я пропустил? Что пропустил? — Лейн выглядел озадаченным.
— Джон, Сьюзен совсем не нуждается в моей защите, ты должен понять это.
Но он не понимал и в недоумении смотрел на жену:
— Что ты имеешь в виду? О чем ты говоришь?
— Ее защитит группа. Если, конечно, потребуется.
Лицо Лейна приняло бессмысленное выражение. Было видно, как он безуспешно пытается осмыслить услышанное. Он стоял неподвижно, чуть прикрыв глаза. Эстелл продолжала говорить, и в ее тоне постепенно возникли нотки властной уверенности, она как бы пыталась силой пробиться к его затуманенному сознанию.
— Неужели ты не понимаешь, милый? Эти детские группы существуют совершенно официально, и никто не может противодействовать им. Ни ты, и никто другой.
Джон, как будто прозрев, посмотрел на жену с безграничным удивлением:
— Так, значит, когда ты спорила и убеждала меня, ты хотела защитить меня?
В полном молчании Лейн тихо поставил свой так и не допитый стакан и застыл у бара. Его лицо отражало отчаянную внутреннюю борьбу: все, что он услышал, не имело ничего общего с теми незыблемыми принципами, которыми он руководствовался всю жизнь. Было ясно, что конфликт — какую бы форму он ни принял — был теперь неизбежен. Когда Лейн пришел в себя, лицо у него было мрачно, губы сжаты:
— Что ж, теперь я понимаю, насколько все это серьезно. Но я все равно должен поговорить с ней.
Эстелл тихо вздохнула:
— Наверное, я так и не сумела объяснить тебе все как следует. Позволь, я попытаюсь еще раз: эти группы уже восемь с половиной лет занимаются воспитанием детей Спейспорта.
Лейн покачал головой, его губы чуть дрогнули в снисходительной усмешке:
— У меня уже складывается общая картина: какие-то идиоты придумали очередной фокус, и дети на него клюнули!
Реакция Эстелл была мгновенной:
— Идиоты были те, кто понесся в космос и бросил детей, предоставив их самим себе, не думая о них!
— Я полагал, что оставляю свою дочь на попечении матери и школы, которые смогут уберечь ее от всяких неприятностей.
Лицо Эстелл вспыхнуло:
— То, что ты думал, и то, что было на самом деле, — совершенно разные вещи. Ты не в состоянии понять, что мать и школа — это совершенно недостаточно для ребенка! И кроме того, — продолжала она немного спокойнее, — хорошо известно, что есть определенный тип отцов, присутствие которых так же вредно для детей, как и отсутствие других.
— Ты имеешь в виду, конечно, мой тип, не правда ли?
Что-то в голосе Джона насторожило Эстелл, она огорченно посмотрела ему в глаза:
— Не обижай Сьюзен, прошу тебя.
Лейн даже растерялся:
— Обидеть свою собственную дочь?! Как я могу это сделать? Я так люблю ее! Ваши фотографии всегда были со мной, где бы я ни летал!
Оба, вконец обессиленные, замолчали. Эстелл, давно отвыкшая от мужа и семейных ссор, чувствовала физическую усталость после тяжелого разговора. И все-таки она первая нарушила молчание:
— Ну что ж, хорошо.
Второй раз за вечер она отправилась в спальню, оставив без ответа “спокойной ночи” мужа. Он молча провожал ее взглядом, пока она не скрылась в холле.
Взяв свой стакан, Лейн устроился в кресле рядом с лампой, взял газету и начал ее быстро просматривать.
Глава 4