— Глеб Дмитриевич, так давай работать с черепахами, они долго живут.
— Ни тот случай, и ни так много вариантов исполнения живых существ. Не будешь ты ежа держать в машине? Колется. А мышь летает, зависнет на потолке вниз головой, и будет указывать маршрут. Поговорить с тобой сможет на любую тему, которую зашьешь в микросхему.
— А собака типа той — терьера? Она мала, худа, место много не занимает.
— С собаками не получилось, из них можно сторожа сделать, не поддаются они влиянию умной массы. Мой терьер сегодня ночью съел целую шоколадку, и все утро пил воду. Выпьет воду, ляжет у миски и бьет лапой ее лапой, извлекая звуки, чтобы воды добавили.
— Это понятно, воблу дали, а пиво забыли налить, — заметил Борис Дмитриевич.
— Есть еще одна причина сделать разумной летучую мышь, но не знаю, стоит ли тебе говорить.
— Режь правду матку.
— В корень смотришь, мышь может быть поверхностным, сексуальным партнером.
— Это как?! — не на шутку удивился Борис Дмитриевич.
— А ты посмотри на литературные страницы, впереди всех паровозов идут сексуальные названия. Поэтому, чтобы продать летучих мышей, да еще Нимфе Игоревне, пришлось их объявить поверхностными, сексуальными партнерами. Борис Дмитриевич, вспомни с чего начал свою карьеру Владимир Дмитриевич? С прибора Сердечко. Потом стал мутить с Аппетитом, но он тоже нужен для улучшения фигуры, и в конечном варианте для любви.
— Прости, Глеб Дмитриевич, но я чего-то не понимаю!?
— А что тут понимать, летучие мыши могут ласкать, ублажать, гладить и ничего взамен не требовать. Нимфа очень сексуальная женщина, сейчас у нее есть Нарцисс. Так их развлечения, если так можно назвать их любовь проходят в ауре ласк десяти летучих мышей.
— Ничего себе! — воскликнул Борис Дмитриевич. — А как на это смотрит Добрыня Никитич?
— Чего ему на них смотреть? У них разные квартиры. Они не разводятся, у нее полная свобода.
— Глеб Дмитриевич, а ты сам-то с ней был в свите летучих мышей? — взволнованно спросил Борис Дмитриевич.
— Если честно, один раз мы с Нимфой Игоревной были вместе с пятью летучими мышами, в свете научного эксперимента.
— Ну, ты даешь! — восхищенно воскликнул Борис Дмитриевич. — И как оно? Любовь с мышами и с первой дамой округа?
— А, что? Здорово! Сказочно! Ничего лучше у меня не было и не будет, ради этого стоило изобрести живое вещество для создания нового, чувственного партнера. Смена партнера — это уже от лукавого, от пресыщения. А мыши — я тебе доложу, хитрецы, ради новой дозы укола, продлевающего им жизнь, они готовы заласкать с такой нежностью, что человеку это не под силу!
— Так, что ты мне лапшу вешал: мышь — штурман автомашины!?
— Я тебе правду говорил, но люди за любовь больше платят, чем за штурмана. Качество его работы в пробке весьма сомнительно. На больших просторах он нужен, а в крупном городе все относительно. Да, еще мы этих мышей настраиваем прибором Сердечко. Класс! Я тебе доложу! Но дорого, не для всех.
— Кто бы в этом сомневался. А меня — зачем взяли в свой научный, любовный кооператив? Чем я вас могу удивить в области любви? — спросил Борис Дмитриевич. — Я занимаюсь противоугонными средствами, это мой конек.
— Ну, наконец, ты созрел для финансовой части проекта! Мышь — лучший любовник в автомобиле! В этом можно не сомневаться! Место в машине мало, а чувственное удовлетворение гарантируем, все остальное — для снобов.
— Кошмар! Стыдно тебе должно быть предлагать сию ересь чистой воды! — попытался Борис Дмитриевич увещевать Глеба Дмитриевича.
— Нет, не стыдно. Я устал быть бедным. У меня жена, сын. Им деньги нужны. Да от тебя и науки не требуется, ты будешь предлагать мышей покупателям машин. Борис Дмитриевич, где работаешь? В торговом доме автомашин! Вот и продавай летучих мышей.
— Не буду, мне стыдно!
— Глупый, ты предлагай мышей — штурманов, а мышь — любовник — это бесплатно — платное приложение.
— Дошло до меня, — спокойно сказал Борис Дмитриевич, с внешней стороны все пристойно, а вторая сторона меня не касается, и полностью будет лежать на вашей совести.
— Спасибо, Борис Дмитриевич, я знал, что ты настоящий друг! — закончил речь Глеб Дмитриевич.
Владимиру Дмитриевичу стало скучно, он прослушал диалог двух своих соратников о происхождении живого вещества, о таинственной жидкости Z. Он любил подслушивать техническим путем, не участвую в перепалках. То, что летучие мыши, кроме того, что должны следить за состоянием водителя, должны нести в себе функции штурмана и сексуального партнера, он знал и считал это кощунственным перебором.
Спорить с Глебом он не спешил. Он не собирался приобретать мышей для себя лично! Его миссия в разработке была практически выполнена, благодаря предыдущим своим работам. И не любил он биологических роботов, потому, что не понимал. Он любил только электронные приборы.
Марина села за руль, рядом плюхнулся на сидение Феликс. Машина продолжала стоять на месте. Они улыбнулись друг другу в предчувствии новой жизни. Марина — освободилась от обязанности быть секретаршей по совместительству со своей основной работой, благодаря лучшему состоянию дел в фирме.
Феликс почувствовал, что ни в одной Лизе счастье, и какое могло быть счастье рядом с бедной Лизой? И в это мгновение в машине закрылись тонированные окна, и над нами вдруг закружились семь летучих мышей, они с нежностью крутились вокруг нас. Три мыши ласкали Марину и три — Феликса.
Еще одна мышь смотрела за всеми, выждав момент, когда Марина припала к плечу мужчины, мышь одним взмахом крыла оказалась рядом с ними! Она затрепетала крыльями по открытым шеям, да так, что Феликс невольно обнял Марину с такой страстью, что мало ей не показалось.
В этот же момент все мыши от них отлетели и спрятались на втором сидение. Они отпрянули друг от друга. Тонированные стекла опустились. В машине посветлело. Они посмотрели друг на друга с недоумением, но во время рассмеялись, — этот смех услышал Владимир Дмитриевич, и отключил прослушивающее устройство.
Владимир Дмитриевич смеялся, сидя у себя в кабинете, он просмотрел и прослушал мышиную любовь в машине, и подумал, какая все это глупость — мышиная возня. Он решил, что в проблеме с мышами отдаст готовые приборы, и больше к этой глупости с мышиными биологическими роботами иметь не будет.
В кабинет быстрым шагом вошел Мартин.
— Владимир Дмитриевич, есть заказ!
— Говори, не тяни за душу! — воскликнул Владимир Дмитриевич.
— Такая глупость, это уму непостижимо! — зарокотал Мартин басом. — Хотят, чтобы мы разработали, — и он остановился. — Машенька, принесите нам чай, — сказал он новой секретарше, которая так и не вышла из кабинета.
— Ты будешь говорить?! — нетерпеливо закричал Владимир Дмитриевич.
— Было бы чего говорить, — затянул Мартин, — лучше я принесу факс, который уже прислали, — и он выскочил из кабинета, столкнувшись с Машенькой, он ушел в свой кабинет.
Нетерпение разбирало Владимира Дмитриевича, он выпил чай, посмотрел на часы, вошел в кабинет Мартина. Тот лежал на полу кабинета и не шевелился. Владимир Дмитриевич нагнулся, и в лицо ему прыгнула лягушка, лапкой касаясь его носа. Он сел от неожиданности на пол.
— Лягушки нам только не хватало! — воскликнул Владимир Дмитриевич, глядя на лежащего Мартина.
— Я не просто лягушка, я домашняя швея! — гордо, но членораздельно сказало зеленое существо.
— Ты, чьих рук дело, госпожа Лягушка? — спросил спокойно Владимир Дмитриевич.
— Я сама по себе, хотите, я вам пуговку пришью? — и она, оторвав одну пуговицу, быстро стала ее пришивать. Нитки, иголки, ножницы появлялись и исчезали в ее лапках. — Меня сделали для занятых людей, которым лень протянуть руку за иглой, я — биологический робот, так меня назвал Глеб.
— О, господи, кто бы в этом сомневался! — воскликнул Владимир Дмитриевич.
Мартин приоткрыл глаза:
— Владимир Дмитриевич, я в лягушку стрелу не пускал, а она разговаривает и прыгает.