Он обязательно прикажет установить здесь вторые качели.
И Трокмортон продолжал летать вперед и назад, то взмывая к синему небу, то возвращаясь под зеленый купол листвы.
Селеста права, никто не должен ждать своей очереди, чтобы покачаться. А еще веселее качаться вдвоем. Трокмортон представил себя качающимся в паре с Селестой и словно наяву услышал ее смех, увидел, как развевается по ветру подол ее платья.
Он продолжал летать на качелях – словно лодка на океанской волне, словно вольная птица в бескрайнем небе. То вверх, то вниз. Ветер обвевал его лицо, трепал волосы, а снизу, издалека, доносился нестройный гул голосов.
Это были минуты свободы, полной, безграничной свободы от всего – от дел, от семьи, от забот. Как хотелось Трокмортону, чтобы этот полет длился вечно!
Нет, никто не должен ждать своей очереди, чтобы покачаться на качелях.
Трокмортон снова полетел вперед, бросил сверху взгляд на толпу и увидел стоящего в ней с краю джентльмена в строгом костюме.
Волшебная сказка кончилась.
Пора возвращаться на землю.
Это была не она.
– Где она? – спросил Эллери, выговаривая слова медленно и громко, как это обычно делают крепко выпившие люди.
– Тсс, – прошептал Трокмортон, перекладывая руку брата, обнимавшего его за плечи. – Гостей разбудишь.
Шпионкой оказалась не Селеста, а Стэнхоуп, которого Трокмортон столько лет считал своим другом. Это Стэнхоуп поставлял врагу информацию о передвижении английских боевых отрядов по Индии. Тем самым он убивал британских солдат так же, как если бы сам держал в руке нож.
– А где же моя маленькая сладенькая Селеста? – спросил Эллери, останавливаясь посреди длинного, погруженного в сумрак коридора. Он развернулся лицом к брату и недоуменно продолжил: – Слуги сказали, что в своей спальне ее нет. А где она в таком случае?
Запах бренди, исходивший от Эллери, буквально валил с ног, и Трокмортон возблагодарил небеса за то, что засиделся в своем кабинете и потому смог первым перехватить брата, когда тот потащился по коридорам в поисках Селесты.
– Селеста спит в детской, с девочками. Нужно остановить Стэнхоупа, и при том как можно скорее. А для этого подбросить ему фальшивку.
– Я не видел ее целую вечность, – плаксиво заявил Эллери и трагично заломил бровь. – Моя маленькая сладкая петуния.
– Ты не виделся с ней всего один день, – попытался урезонить его Трокмортон. – И то потому, что сам не желал вылезать из своей спальни.
– Я урод.
– Ты красавец, и это тебе хорошо известно.
– Я синий.
Трокмортон подтащил Эллери ближе к светильнику и внимательно осмотрел лицо брата.
– Уже не очень. Местами почти розовый.
– Умываюсь, – коротко пояснил Эллери и пьяно икнул. – Все время.
– Чистота – залог здоровья, старина. – Трокмортон снова поправил переброшенную через плечо руку брата. – Скоро поправишься и сможешь встречаться с кем захочешь. Со своей невестой, например.
Только не с Селестой. Именно через нее я передам фальшивую информацию. Стэнхоуп не сможет не клюнуть на такую девушку, как Селеста. После этого русские будут сбиты с толку, и операция закончится полным их провалом.
– Сегодня она навещала меня.
– Твоя маленькая петуния? – уточнил Трокмортон, волоча Эллери вверх по лестнице.
– Нет, – сердито ответил Эллери. – Патриция.
– А, твоя маленькая душистая роза.
Но Эллери не оценил шутки.
– Она не роза, – возразил он, а затем задумчиво добавил: – Хотя пахнет от нее очень хорошо. Знаешь, я люблю, когда от женщин хорошо пахнет, а ты?
Если продолжить разговор о Патриции, можно напомнить Эллери о его обязанностях. И заодно забыть на время о своих.
– От леди Патриции пахнет очень хорошо, – согласился он.
– Ты что, нюхал мою невесту? – пьяно возмутился Эллери. – Понюхал бы ты лучше мою маленькую бегонию, Селесту. – И он, задрав голову, дурным голосом закричал: – Селеста! Где ты?
– Тсс, – прошипел Трокмортон и сильно ударил Эллери локтем под ребра.
Эллери отлетел в сторону и врезался в перила.
– Ты что, с ума сошел? Я хочу поговорить с ней. С моей маленькой сладкой настурцией.
– Если ты ввалишься к ней в спальню со своими разговорами среди ночи, ее отец вытащит лопатой твою печенку и закопает ее под душистым горошком, понятно?
Если Милфорд узнает о том, что я задумал сделать с его дочерью, он вырежет мне не только печенку и будет при этом абсолютно прав.
Ему и прежде приходилось использовать для своих целей невинных девушек. Это не нравилось Трокмортону, но он всегда умел убедить себя в том, что этого требуют высшие интересы – интересы Британской империи. Цель оправдывает средства.
И все же мысль о том, что Селеста должна будет вступить в единоборство с коварным предателем Стэнхоупом, заставляла Трокмортона холодеть.
Нельзя допустить, чтобы Эллери сегодня ночью увиделся с Селестой. Он и не увидится с ней, ни сегодня, ни когда-либо впредь. Возле спальни Селесты, оборудованной по указаниям Трокмортона, поставлена охрана, и ее не снимут до тех пор, пока девушка не уедет назад, в Париж. А это случится сразу после того, как разъедутся гости. Впредь она никогда не должна будет встречаться ни с Эллери, ни с Трокмортоном. Так будет нужно для британской разведки.
– Ты в самом деле думаешь, что кому-то есть дело до того, что я женюсь на дочери садовника? – спросил Эллери.
– Ты собираешься жениться на ней?
– Подумываю.
– Потому что от нее хорошо пахнет?
– Потому, что она… хорошенькая и улыбается… часто.
Трокмортону захотелось спустить своего непутевого брата с лестницы. Неужели белокурые локоны и пара ямочек на щеках – это все, что сумел разглядеть в ней Эллери?
– Леди Патриция тоже хорошенькая, – процедил Трокмортон сквозь зубы. – И тоже часто улыбается.
– Но Селеста… Она ничего от меня не требует, – взревел Эллери так громко, что и мертвого мог бы разбудить.
Трокмортон мысленно взмолился, чтобы разбуженным не оказался при этом отец Патриции.
– А разве леди Патриция требует от тебя чего-нибудь?
– Она говорит, что я хороший, – поморщился Эллери. – Что я сильный, трудолюбивый и знаю все на свете. Говорит, что уважает меня и что я стану хорошим главой семьи и заботливым отцом наших детей. Можешь себе представить?
Трокмортону захотелось заплакать. Эта глупенькая девушка не только любила Эллери, она еще пыталась намекнуть ему, что пора становиться мужчиной.
Всего два часа тому назад Трокмортон говорил с другой женщиной. Она чудом не утонула и ругалась на всех языках, отплевывая воду, а на шее у нее темнели отпечатки пальцев, оставленные человеком, который едва не задушил ее, – пальцев Стэнхоупа. Это стало для Трокмортона последним доказательством того, что его бывший друг оказался предателем. И теперь Трокмортон собирался совершить правосудие, избрав своим орудием ни в чем не повинную девушку.
А вот Эллери боится повзрослеть. Дурак безмозглый.
– А что мне делать теперь с моей малышкой, с Кики? – вдруг спросил Эллери.
– Уделяй ей больше внимания, – огрызнулся Трокмортон. – Ей этого очень не хватает.
– Селеста лучше меня знает, что нужно моей малютке, – просветлел Эллери.
– Если так, тогда не мешай ей и не суйся в детскую, – ответил Трокмортон, с каждой секундой раздражаясь все больше.
– Эй, брат, что с тобой?! – воскликнул Эллери, с преувеличенным вниманием вглядываясь в лицо Трокмортона. – Ты устал? Тебе надо отдохнуть. Иди спать.
– Сначала отведу тебя до спальни. Пойдем. – И Трокмортон потащил Эллери дальше. – Ты сказал, что днем к тебе приходила леди Патриция?
– Она любит меня, – жалобно ответил Эллери. Наконец они добрели до спальни.