– Париж в самом деле такой распутный город, как о нем говорят, Селеста?
– Ты там каждую ночь бывала на балах?
– Что ты скажешь о французах, Селеста? Тебе они нравятся больше, чем англичане?
Селеста зачерпнула ложкой овсянку и коротко ответила:
– Да – да – нет.
– Дайте девочке поесть, – сказал отец. – Вон какая она худенькая.
– Зато хорошенькая, – восторженно вздохнул кто-то из молодых парней.
Селеста улыбнулась ему с полным ртом. Уплетая завтрак, она сумела на время забыть обо всем, что случилось с ней там, наверху, и о том, что ждет ее, когда она туда вернется. Она просто ела, да с таким аппетитом, что Эстер не удержалась и спросила ее, оглаживая ладонями свои крутые бедра:
– Ну, как, нравится моя стряпня? – Сказано было грубовато, но от души. Нужно было просто знать Эстер.
– Сто лет такого не ела, – откликнулась Селеста. Эрни, этот разносчик сплетен, как называл его отец, давно уже переминался с ноги на ногу. Наконец он не выдержал и попросил:
– Селеста, если ты уже поела, расскажи нам, как дела у мистера Эллери?
Селеста чуть вздрогнула, надеясь, что отец этого не заметил.
– Ему лучше. Сыпь прошла, и царапины почти зажили.
– Прошлой ночью у него добавились новые царапины после того, как он налетел на розовый куст, – заметил Милфорд и сделал глоток эля из оловянной кружки.
Селеста старалась не смотреть в его сторону.
– Тебя не было вчера в музыкальной гостиной, – продолжал Эрни. – Мистер Эллери сделал тебе непристойное предложение?
– Он славный мальчик, – сказала Эстер, отрезая хлеб от приложенного к груди каравая. – Но если он сделал что-то подобное, клянусь, я налью ему в бутылку с бренди касторового масла.
– Нет, нет! – поспешно возразила Селеста. Эллери был любимцем всех слуг, особенно горничных, и в первую очередь кумиром Брюнеллы, которая всегда старалась выбрать самые хрустящие булочки, когда относила ему поздний завтрак. – Мистер Эллери вел себя со мной очень вежливо.
«Если не вспоминать сегодняшнее утро, когда он напился и начал делать непристойные намеки относительно меня и мистера Трокмортона».
Как некстати ей вспомнился мистер Трокмортон, который посылал за ней. Мистер Трокмортон, которому она бросила вызов. Мистер Трокмортон, о котором ей так не хотелось думать.
Если знать тот клубок, в котором она запуталась из-за Трокмортона, все, что сделал Эллери, казалось детской игрой.
– Я не была в музыкальной гостиной потому, что мне хотелось… поближе познакомиться с детьми, и, кроме того, вы же знаете, что я не пою и на арфе не играю.
Невилл, в чьи обязанности входил уход за столовым серебром и которого иногда бросали на помощь, когда нужно было обслужить за обедом многочисленных гостей, сказал:
– Я слышал от Хода, который слышал от Роудона, который слышал от Дайны, которая стирает пыль в кабинете мистера Трокмортона, что ты теперь работаешь с бумагами мистера Гаррика.
– Вот как? А что случилось с мистером Стэнхоупом? – воскликнул Арвид.
– Ему дали пинка под зад, – с чувством сказал Эрни.
Брюнелла дождалась, пока уляжется общее волнение, и спросила:
– Ну и как, Селеста, нравится тебе работать с мистером Гарриком?
– Очень.
Селесте как-то вдруг расхотелось оставаться на кухне. Исчезло радостное ощущение от того, что ты находишься дома, в кругу своих. Зачем они завели разговор о Гаррике? Прежде ее не волновали такие разговоры: какое отношение она, дочь садовника, имела к тому, что происходит наверху? Но теперь они затрагивали ее, заставляя думать о том, что было ей неприятно. Ей не хотелось вспоминать про мистера Трокмортона.
– Мистер Гаррик гораздо богаче, чем мистер Эллери, – заговорщицким тоном заметила Эстер.
– Ради всего святого, прекратите! – рявкнул Милфорд.
– Помнишь, Селеста, я не раз говорила тебе, что выйти замуж за богатого не сложнее, чем за бедного, – сказала Эстер, пристально посмотрев на Милфорда, который при этих словах съежился и поник.
Селеста посмотрела на них обоих и подумала о том, что отца и Эстер связывают гораздо более сложные отношения, чем можно было предположить.
– Я не строю сумасшедших планов, папа, и лучше понимаю теперь различие между бедными и богатыми, Эстер. Но…
– Нет, я не понимаю, – нахмурилась одна из новеньких горничных, самая молоденькая, слушавшая разговор, наморщив от напряжения свой лобик. – Кем же вы все-таки интересуетесь, мистером Эллери или мистером Гарриком?
– Мистером Эллери, – быстро ответила Селеста. Но горничная продолжала так, словно не слышала ответа Селесты:
– Мне кажется, что любой из них был бы достойной добычей для дочери садовника. Это все равно, что птицу руками поймать.
Селеста покраснела от смущения и сердито ответила:
– Я не хотела бы выйти замуж за мистера Трокмортона. Всех его денег не хватит, чтобы я смогла полюбить такого холодного и бессердечного человека, как он.
Ее слова упали в тишину. Было слышно лишь ритмичное постукивание вертела и шипение жира, падавшего с ростбифа на раскаленные угли. Селеста перехватила испуганный, предупреждающий взгляд Эстер и довернула голову к раскрытой двери.
Там в проеме стояла высокая темная фигура.
Гаррик. Он стоял, сжав кулаки и расставив ноги, словно матрос на палубе.
Он пришел за ней. Разумеется, разве мог он смириться с сообщением, которое она передала для него? Мистер Трокмортон обвел кухню тяжелым, замораживающим взглядом.
Некоторые слуги привстали со своих мест. Другие отвернулись или заерзали. Эрни закашлялся и постарался спрятаться за чужие спины.
Мистер Трокмортон нашел взглядом Селесту и неожиданно спокойным тоном сказал:
– Мисс Милфорд, можно вас на минутку?
В глубине его глаз, под коркой льда, горел огонь… огонь страсти, в которой ему только что прилюдно отказала Селеста.
Она вцепилась в скамью, на которой сидела, так, что побелели костяшки пальцев.
Видя, что она не собирается вставать, Гаррик повторил:
– Мне нужно поговорить с вами. Немедленно.
Эстер улыбнулась и ободряюще кивнула Селесте. Отец прокашлялся и сказал, тронув Селесту за плечо:
– Иди, девочка.
Могла ли она ослушаться? Не могла, как и не могла рассказать всем о том, что случилось вчера в оранжерее.
Она отлепила от скамьи пальцы. С усилием поднялась на ноги. Медленно подошла к двери, не глядя на Гаррика.
Он отступил в сторону, пропуская ее мимо себя.
Она вышла за дверь.
Гаррик захлопнул дверь и взял Селесту за локоть – так, как берут непослушную служанку.
Селеста попыталась вырваться и резко сказала:
– Будьте любезны, отпустите мою руку.
– Нет, – ответил Гаррик и потащил вслед за собой по лестнице. – Такой холодный и бессердечный человек, как я, не может быть столь вежливым по отношению к дочери своего садовника. Особенно, если она так пренебрежительно отзывается о его предложении выйти за него замуж.
– Вы не делали такого предложения.
– Да? – насмешливо ответил он. – Хорошо, я это запомню.
Оказавшись наверху лестницы, Селеста силой вырвалась от этого грубого, бездушного развратника и злобно прошипела:
– Не можете смириться с тем, что я не хочу поклоняться вам? Но на что вы рассчитываете после всего, что случилось?
Лицо мистера Трокмортона казалось обычным, спокойным, но под этой маской Селеста угадывала черты того дикаря, которые раскрылись для нее вчера в оранжерее.
Грубое, похотливое животное.
Селеста медленно двинулась вперед по пустынному коридору.
Гаррик следовал за ней по пятам.
– Вы сплетничали обо мне со слугами.
– Я – нет. Сплетничали они, а я лишь отвечала. И можете поверить, мне это не доставило ни малейшего удовольствия. – Это было еще мягко сказано. Глаза Селесты наполнились слезами. – Я и так запуталась меж двух миров, а тут еще вы со своими претензиями.