Но Селеста была здесь, и, хотелось того Гаррику или нет, он не мог не любоваться ею. Казалось, девушка тихо радуется чему-то, об этом говорили ямочки, то появлявшиеся на ее щеках, то снова исчезавшие. На виске Селесты подрагивал тонкий упругий локон, похожий на вьюнок. Еще Гаррик мог видеть ее тонкую длинную шею и губы – полные, розовые, слегка вытянутые вперед, словно для поцелуя.
Очевидно, события сегодняшнего сумасшедшего дня окончательно выветрили у Гаррика остатки здравого смысла, потому что сейчас сильнее, чем когда-нибудь, он пылал страстью к этой женщине. К единственной для него женщине на свете.
Селеста неожиданно повернула голову, посмотрела в окно и перехватила в стекле взгляд Гаррика, устремленный на нее. Она улыбнулась. Теперь все свое обаяние, некогда предназначавшееся для Эллери, она обратила на Гаррика.
Будь на ее месте другая, Гаррик непременно задумался бы над тем, что за игру затеяла эта женщина, однако за эти дни он успел понять, что Селеста никогда не играет и не притворяется. Но почему тогда она улыбается ему? Нет, нужно сохранять самообладание. Черт побери, такая улыбка может разбить в дребезги любые устои!
– Почему вы не танцуете на балу? – хмуро спросил Гаррик.
– А вы?
– Это прощальный бал. Вам лучше поспешить туда.
– Если вы того желаете.
Она продолжала смотреть в окно не мигая, с каким-то отчаянным выражением в глазах. При этом она не перестала улыбаться, и эта улыбка продолжала согревать сердце Гаррика.
Сегодня днем их объединял страх и волнение за девочек. Сегодня утром они ссорились и целовались. А вчера он соблазнил Селесту помимо ее воли. Как же может она после этого смотреть на него с таким выражением, с такой улыбкой? Как будто ей приятно смотреть на него?
– Я не хочу мешаться у всех под ногами во время официальной помолвки, – пояснил Гаррик. – Да и леди Патрицию мое присутствие вряд ли порадовало бы.
– А я думала, что вы должны быть там, чтобы держать ситуацию под контролем.
– Там мама. Она справится и без меня. А если начнутся неприятности с лордом Лонгшо, пусть Эллери сам выкручивается. Пора и ему повзрослеть.
– Давно пора.
Этот короткий приговор сразил Гаррика. Похоже, что звезда Эллери закатилась.
Трокмортон выпрямил спину и строго сказал:
– Сегодня днем вы не выполнили мой приказ.
– А именно?
– Я запретил вам выходить вслед за мной на поиски Пенелопы.
– Я подумала, что вам может потребоваться помощь.
– Вы сами сказали, что я умею контролировать любую ситуацию.
Она улыбнулась и ответила, поправляя складки на платье:
– А еще я думала, что вы мне обрадуетесь.
К сожалению, это было правдой. Он вспомнил, как растерялся там, под дождем, когда никак не мог успокоить Пенелопу. Он гладил ее по волосам, но она льнула не к нему, а к Селесте. Тогда это задело его, но одновременно он был рад тому, что рядом оказался человек, на которого можно переложить часть своего груза. Да и откуда он, привыкший командовать и повелевать, мог знать, как нужно успокаивать испуганных детей?
– Она никогда прежде не видела, как убивают людей, – сказал Гаррик.
– И больше не увидит, я надеюсь.
– Вы уложили ее… их в постель?
Улыбка на лице Селесты погасла, и она ответила, опустив взгляд:
– Да, и я хотела поговорить с вами о девочках.
О боже! Гаррик напрягся, едва не пролив остывший кофе.
– С ними все в порядке?
– Да, вполне. – Селеста притронулась к рукаву Гаррика. – Простите, я не хотела вас напугать. У вас после сегодняшнего происшествия все нервы, должно быть, напряжены.
Несколько успокоенный, но все еще встревоженный, он раздраженно ответил:
– Дорогая мисс Милфорд, мои нервы всегда в полном порядке.
– Разумеется. – Она опустила свои длинные ресницы. – Я совсем забыла о том, что вы бесстрастный человек.
– Один из самых бесстрастных людей во всей Англии, – хмуро поправил он, решив быть честным до конца.
– Я вижу. – Ее ресницы вспорхнули вверх, а на щеках снова появились ямочки.
– Не уверен, что вы действительно это понимаете, – еще холоднее сказал Гаррик.
– Сказать по правде, я чувствую свою ответственность за то, что произошло сегодня с девочками.
– Вы? – удивленно переспросил Гаррик.
– Я же их гувернантка. Если бы я хорошо справилась со своими обязанностями, Кики не пришло бы в голову бежать, и Пенелопа не пустилась бы вслед за ней.
Нет, женской логики ему не понять никогда. Разве кто-нибудь стал бы добровольно принимать на себя ответственность за то, в чем его нельзя упрекнуть? Что ж, Селесте в очередной раз удалось удивить его. Вот и пойми, как себя вести с такой женщиной. Впрочем, Гаррик чувствовал, как именно ему нужно вести себя с ней, но мысль эта казалась настоящим безумством.
– На эту неделю, пока шли праздники, посвященные помолвке Эллери, я взял вас под свою опеку, – сказал он. – О чем тут спорить?
– Я это помню, – подбородок Селесты задрожал. – Но на будущее обещаю, что не буду столько времени заниматься собой и целиком займусь своими обязанностями.
– И помните, за все, что происходит в моем доме, отвечаю только я.
Она медленно наклонилась к Гаррику. Провела кончиками пальцев по его щеке. Погладила висок.
– Сколько на вас ответственности, – ласково сказала Селеста. – Позвольте мне… утешить вас.
Ее глаза говорили красноречивее слов. Они говорили о том, что Селеста хочет его ласк.
Но Гаррик продолжал стоять на своем:
– Я не тот человек, который нужен такой девушке, как вы.
Она прикоснулась пальцами к его губам и прошептала:
– Правда? Но даже такая девушка, как я, может распознать в вас страстную натуру.
– Ах, вы об этом. – Он старался сохранять самообладание, впрочем, не слишком успешно. – Забудьте об этом. Соблазнять женщин для меня настолько привычно, что…
Она громко рассмеялась в ответ:
– Я знаю точно, что вы за всю свою жизнь никого не соблазнили, Гаррик. Кроме меня. Я хорошо помню вас самого детства, и, кроме того, у меня немало друзей среди слуг. А они, знаете ли, любят посплетничать о своих господах.
Он растерянно посмотрел на нее.
Белые перчатки, натянутые до локтя, придавали Селесте вид скромницы, хотя это была лишь иллюзия. Но вот она расстегнула перчатки, обнажив нежную, матовую кожу, покрытую легким пушком. Выглядело это очень эротично.
Селеста уронила одну перчатку на диван, другую сбросила на пол. Теперь стали видны ее тонкие, чуткие пальцы.
– Не далее как сегодня утром вы взяли мою руку и прижали ее сюда. – Она скользнула ладонью вниз и чуть нажала на то место, где оттопыривались брюки Гаррика.
– Вы… вы просто не понимаете, что вы делаете, – ответил он сквозь зубы, чувствуя, как последние остатки самообладания покидают его.
Селеста молча окинула Гаррика долгим взглядом, а затем сказала:
– Вы хотите сказать, я была не права, когда рассказывала леди Патриции о лошадиной случке?
Этого Гаррик уже не вытерпел. Он расхохотался, забыв на секунду даже о мучительной тяжести в паху.
– Нет, это вы… правильно рассказали. Но дело не в этом. Вы не совсем понимаете различия, которые существуют между нами.
– О, это совсем просто, – улыбнулась Селеста, мгновенно успокаиваясь. – Вы – Гаррик Трокмортон. Я – дочь садовника. Я не рассчитываю выйти за вас замуж и не собираюсь становиться вашей любовницей. Но, зная о том, как вы умеете доставлять женщине наслаждение, я хочу, чтобы вы были моим первым мужчиной.
– Но после того, что произошло между нами за последнее время, вы должны были бы обходить меня стороной! Почему вы поступаете иначе?
Она ответила, сверкнув улыбкой:
– Потому что я люблю вас, Гаррик Трокмортон.
Он отскочил назад, словно горничная, увидавшая мышь.