Похоже, что его злющий человек скрывал не только свою страстную, но и нежную натуру.
— Пойдем, я отведу тебя куда-нибудь, где ты сможешь отдохнуть в одиночестве. А когда проснешься, там есть удобства, которыми сможешь воспользоваться, чтобы привести себя в порядок.
— Я уже видела ваши удобства. Боюсь мне понадобится больше, чем унитаз и раковина.
— У меня есть просторная душевая.
— Но мои девочки…
— Будут проинформированы о том, что ты отдыхаешь в тихом месте и вернешься после того, как поспишь. — Он подхватил ее на руки и отнес в свою комнату. Ксарну это бы не понравилось, но Браксу было на это наплевать.
Его самке было необходимо время, чтобы набраться сил, а какое место может быть лучше, чем его пастель?
Когда она наконец-то выбрала его — «Она же не могла по-другому, учитывая то удовольствие, которое я ей только что дал?» — это сделает процесс, когда он погрузит в нее свой член, еще быстрее.
Глава 7
«Шлюха. Я шлюха фиолетовых инопланетян».
Она до сих пор так и не поняла, как она могла докатиться от категоричного отказа рассматривать саму возможность принять одного из своих похитителей, до того, чтобы позволить им обоим довести ее до оргазма. Они касались ее, и она таяла, как фруктовое мороженое в июльской жаре. А еще более постыдным стало то, что ей это нравилось.
Более чем нравилось, она кончала так сильно, что ничего не соображала. И даже забыла, как устоять на ногах — ее ноги тряслись, как желе. У нее не осталось сил, чтобы возражать всерьез, когда Бракс отнес ее в свою комнату, укутал одеяльцем, а затем легонько поцеловал.
Даже не подумав о своих подопечных, она оставила их одних, наверное, напуганных и неуверенных. Ну, хорошо, это, скорее всего, совсем не так. Предоставленные самим себе, ее девочки наверняка замышляли заговор, а значит, произойдут всевозможные бедствия. В глубине души она отчасти знала, что ей следует убраться из этой удобной пастели, где она проспала достаточно долго, чтобы чувствовать себя отдохнувшей. Но Бракс упомянул что-то вроде о возможности искупаться, и, черт возьми, ей это было нужно. Нельзя сказать, что умывание в раковине придало бы женщине ощущение свежести. Однако желание смыть грязь была не единственной причиной, по которой она согласилась остаться в его комнате. Если в поисках правды она сейчас копнула бы поглубже, то она все еще чувствовала себя вроде как возбужденной, что усугублялось тем, что на одеялах, окутывающих ее коконом, по-прежнему сохранился запах Бракса.
Так что же в них было такого особенного, что действовали словно какой-то афродизиак? Запах парня не должен вынуждать ее корчится от накала страсти. Воспоминания о его прикосновениях — и Ксарна тоже — не должны вынуждать ее скользнуть рукой под одеяло, чтобы ласкать ее намокшую плоть.
Сознание того, что поступает неправильно — так непристойно — все же не мешало ей приняться мастурбировать, и блаженный вздох наслаждения сорвался с ее губ, когда она стала ласкать свой чувствительный клитор. Под рукой ее бедра покачивались, пока удовольствие, которое она испытывала, терзало ее все сильнее и сильнее…
Шорох открывающейся двери заставил ее замереть, и она, в шоке открыв глаза, увидела, что оба ее фиолетовых жеребца, застрявшие во входе, устроили отчаянную потасовку, пытаясь пройти в дверь одновременно.
От испепеляющего огня в их глазах у нее перехватило дыхание, но она все же умудрилась сдавленным голосом произнести:
— Проваливайте.
— Но ведь на мониторе было очевидно, что у тебя возникли потребности. Просто скажи нам, кого предпочитаешь, а второй уйдет, — заявил Бракс, и от жара в его глазах ее киска затрепетала.
«Хуже, чем предательство собственного тела, это то, — едва не прокричала она, — что мне нужны вы оба!» Сдержавшись высказать подобное, она вымучила:
— Вон отсюда!
— Не стоит смущаться, моя сладкая варварка, — соблазнял ее Ксарн. — Я более чем жажду позаботиться о твоем ненасытном желании ко мне, — и, сказав это, он подмигнул. Ей захотелось его поцеловать. Целовать до тех пор, пока он не окосеет. Взять его в рот и делать ему минет до тех пор, пока у него глаза бы не закатились…
Вот черт! Возбужденная, пойманная за мастурбацией и изнывающая от желания согласиться на их обоих предложение, она колебалась между унижением и раздражением.
— Убирайтесь! — прокричала она, нуждаясь в некотором личном пространстве и уединении, чтобы разобраться, что за чертовщина происходит.
С огорченным видом, состроив грустные глазки пристыженных щенят, они ушли. И она тут же пожалела об этом. Ее киска все еще жаждала удовлетворения. Но теперь, когда она знала, что у них были камеры наблюдения, она ни черта не могла с этим поделать.