Гений Дуче освободил нас от полового рабства, провел самую решительную революцию в истории человечества и отменил равенство полов. С помощью генной инженерии мужчины научились размножаться без помощи женщин: на фабриках-инкубаторах наладили производство донорских яйцеклеток, которые безличностно оплодотворяются спермой. Каждый из нас сдает ее раз в неделю через контакт с коитусосимулякром с индивидуальной матрицей сублимации оргазмонасыщения. Половая гимнастика — так мы называем этот процесс, он заменил утративший всякий смысл половой акт. Мы больше не знаем такого понятия, как любовь. Коитусосимулякр абсорбирует сперму, она отправляется на фабрику-инкубатор, где используется по прямому назначению. Так родился я, так родился шестой, девятый и третий: так родились мы все. Наш отец — Государство, наша цель — всеобщее Счастье. А для этого нам нужны женщины: не правда ли, звучит парадоксально.
Через восемь часов пути поезд наконец останавливается в фаланстере «Devozione», в горах: здесь разводят овец и делают замечательный сыр, нам его дают по пятницам. Шестой впереди, показывает дорогу: он уже успел объехать весь Мир, и не один раз. Мы смеемся над глупыми овцами, которые перебегают нам дорогу. Оборудование, которое несем мы с девятым, довольно громоздкое, но шестой заверяет, что нам бегать не понадобится. Снова смеемся.
Наконец находим подходящее место: достаточно просторно и гулко, чтобы эхо разносило и усиливало звук; здесь, в горах, таких мест много. Устанавливаем и собираем пыточные кубы. Теперь нужно поймать как можно больше женщин. Через тепловой сканер засекаем стаю из двух десятков, начинаем охоту. У нас приподнятое настроение, шестой шутит, остальные хохочут: нам радостно и тревожно, все-таки мы с третьим по-настоящему охотимся в первый раз.
Женщины ютятся в руинах доисторического городка в ложбине неподалеку. Берем электрошокеры и, ведомые шестым, подкрадываемся к ним как можно ближе, соблюдая тишину. Во главе стаи три старухи, ходячие мертвецы. По словам шестого, им всем далеко за пятьдесят. Старухи охраняют играющих детей — пять странных длинноволосых существ. Чуть дальше остальные члены стаи собрались вокруг двух половозрелых, кормящих младенцев грудью. Через бинокль внимательно разглядываю кожаные мешки с сосками, к которым присосались их малютки. Шестой объясняет, что эти женщины так кормят своих детей. Все они с трудом передвигаются в обуви на очень высоких каблуках, одеты в обтягивающий латекс, отчего хорошо видно, насколько они нелепо сложены: широкие бедра, большие ягодицы, тяжелые мешки грудей спереди. Шестой объясняет: как только женщина становится половозрелой и у нее отрастает задница и грудь, ей вручают туфли на высоких каблуках и латексный костюм, она носит их до старости, пока не превратится в старуху. Те из-за немощи ходят босиком, на изуродованных ношением каблуков ногах, в просторном тряпье, чтобы скрыть ужасные изменения, которые превращают женщин в старух.
Подбираемся поближе и нападаем. Стая бежит врассыпную, но каблуки им мешают. Матерей не трогаем: они нам не нужны; догоняем половозрелых, которые нелепо ковыляют, словно утки, обездвиживаем их электрошокерами. Громкий визг и слезы. Смеемся. Шестой показывает, как их связывать. Как ни странно, у меня хорошо получается. От женщин мерзко пахнет. С непривычки меня тошнит. Шестой дает мне и девятому отхлебнуть немного граппы, чтобы мы не расклеились. Третий все время жует мятную жвачку с эффектом анестезии обоняния.
«Берем только лучших», — снисходительно бросает нам шестой и указывает на самых попастых и сисястых, самых чудовищных и некрасивых: безусловно, это мое личное мнение, я ничего не понимаю в женщинах, поэтому не возражаю. Не без труда перетаскиваем их в пыточную, возвращаем в сознание. Интересно разглядывать лица, искаженные ужасом, большие глаза навыкате, в слезах, растрепанные волосы.