– Насколько я понимаю, вы имеете в виду лишь суборбитальный полет? – с сожалением спросил Шепард.
– К сожалению, мощности нашего ракетоносителя пока недостаточно, чтобы заставить корабль вращаться вокруг Земли… – ответил ему фон Браун. – Ракета лишь покинет земную атмосферу, поднимется миль на сто пятьдесят вверх, а затем вернется на землю. Находящийся на борту астронавт, то есть кто-то из вас, на пару минут испытает состояние невесомости… Но это не важно! Все равно это можно будет считать первым полетом человека в космическое пространство. И этот человек будет американцем!
– Ну что же… это вселяет оптимизм! – улыбнулся Шепард.
– Господин профессор, – обратился к Брауну еще один из экспертов, – есть один небольшой нюанс…
– Что вы имеете в виду? – повернулся к нему фон Браун.
– Дело в том, – пояснил эксперт, – что анализ полученных телеметрических данных сегодняшнего запуска показал наличие повышенной вибрации двигателей при отключении первой ступени. Возможно, это и неопасно, однако…
– Что вы хотите сказать? – перебил его Браун.
– Я полагаю, нужен еще один испытательный полет, – сказал эксперт.
– А если русские запустят человека раньше? – вмешался эксперт, выступавший первым. – Они дышат нам в затылок!
– То есть вы предлагаете рискнуть жизнью астронавта ради того, чтобы опередить русских? – возразил второй эксперт.
– Мы готовы рискнуть! – подал голос Гленн.
– Никто не сомневается, – посмотрел на него с уважением второй эксперт. – Но даже если не учитывать человеческий риск, вы можете представить, какая катастрофа постигнет всю нашу программу «Меркури» в случае неудачного полета?! Я – за еще один испытательный полет.
В зале воцарилась тишина.
– Если б мы были уверены, – нарушил молчание первый эксперт, – что у нас есть еще лишний месяц, то, пожалуй, я бы с вами согласился. Но кто знает, какие планы у русских…
– Я думаю, – прекратил дискуссию фон Браун, – у нас есть возможность это выяснить…
Сайрус вышел из касс Большого театра.
Через час радист в штаб-квартире ЦРУ в Лэнгли уже принимал закодированную радиограмму из посольства США в Москве.
Еще через пятнадцать минут Тоффрой с расшифровкой радиограммы входил в кабинет Даллеса.
– Информация, полученная Томасом от завербованного на заводе в Волжанске объекта, и информация, переданная нашим человеком в КГБ, полностью совпали.
Даллес дважды прочитал радиограмму.
– Отлично! – расплылся он в довольной улыбке и нажал кнопку селектора: – Соедините меня с профессором Брауном.
В селекторе что-то щелкнуло, и через несколько секунд секретарь сообщил:
– Профессор фон Браун на линии, сэр.
Даллес снял трубку.
– Господин профессор! Как ваши успехи? – спросил он и, выслушав ответ, продолжил: – Ну и прекрасно! Мы тоже без дела не сидим. У нас есть четкие основания полагать, что полет русского космонавта состоится не раньше июня месяца…
Вернер фон Браун стоял у окна в своем кабинете с телефонной трубкой в руках. Выслушав Даллеса, он довольно улыбнулся и с нескрываемой радостью ответил:
– Это приятная новость, сэр. Тогда мы успеем провести еще один испытательный полет и будем готовы отправить американца в космос в начале мая. Можете не сомневаться, сэр, – мы будем первыми!
12 апреля 1961 года, раннее утро.
На стартовом столе космодрома Байконур сверкал и переливался в ярких лучах солнца серебристый корпус ракеты. Тонкие струйки пара окутывали ее тело.
В бункере управления стартового комплекса № 1 собрались военные, инженеры, конструкторы. С экрана телемонитора улыбался Юрий Гагарин.
– «Кедр», я «Заря-1», – сказал в микрофон Царев. – Как чувствуете себя?
– Чувствую себя превосходно, – ответил Гагарин, устраиваясь поудобнее в кресле космического корабля. – Перехожу на телефон.
За спиной Царева, прихрамывая на одну ногу, нервно прохаживался из стороны в сторону Онегин.
– «Кедр», я «Заря-1», – сказал Царев. – Понял вас, у нас дела идут нормально. Машина готовится нормально. Все хорошо. Прием.
– «Заря-1», я «Кедр». Вас понял. Я так и знал.
– Юрий Алексеевич, – сказал Царев, – значит, я хочу вам просто напомнить, что после минутной готовности пройдет минуток шесть, прежде чем начнется полет, так что вы не волнуйтесь. Прием.