– Я сказал: хватит! – Хлопнул ладонью по столу майор, его лицо побагровело, он встал и подошел к Олейникову. Тот одарил его простодушной улыбкой:
– Вас что-то не устраивает в моих показаниях?
– Меня не устраивает, – нараспев растягивая слова, произнес Зорин, – ваше отношение к нашей беседе!
– Знаешь, майор, – перейдя на серьезный тон, сказал Олейников, – таких, как ты, только такое и устраивает. Десять лет назад я вашему следователю пытался правду объяснить, так он меня ужасами всякими стращать стал. А чего меня стращать? Меня жизнь так постращала, что все эти ваши страшилки-пугалки – ерунда на постном масле. А вот когда понес я ему, что к американцам в 45-м перелетел, чтоб самолет свой дозаправить и рвануть на Москву, где, разогнавшись как следует, спикировать на дачу товарища Сталина, глазенки его так загорелись, что он меня от радости чуть целовать не начал… Перо как пулемет строчило!
Зорин прошелся по кабинету, успокоился и, присев на краешек стола рядом с Олейниковым, протянул ему пачку «Казбека».
– Петр Алексеевич, – продолжил Зорин, с легким сожалением наблюдая, как Олейников, прикурив, ловко вытащил из пачки еще пяток папирос и рассовал их по карманам, – проведя десять лет в заключении, вы, очевидно, не поняли, что в нашей стране произошли разительные перемены. Времена Ежова и Берии безвозвратно прошли. Органы госбезопасности, стоящие не только на защите интересов государства, но и на строгом соблюдении законности и прав граждан, не нуждаются в липовых признаниях.
Зорин обошел стол и сел на место. Ему показалось, что выбранный теперь доверительный тон беседы начинает срабатывать, располагая к нему собеседника. Так его учил Чанов вести допросы уголовников – то нажать, то отпустить, так он добился успеха в беседах с Пауэрсом, за что заслужил благодарность от Плужникова, поэтому и сейчас он рассчитывал, что данная методика не подведет.
– Я готов был бы поверить, – широко улыбнулся Зорин, – что вы оказались в США по заданию советской разведки. Но как мне быть с фактами? Генерал НКВД Кубин, на которого вы ссылаетесь и который якобы таким хитроумным способом забросил вас под конец войны к американцам, в 50-м году был разоблачен как враг народа и расстрелян…
– Враг народа?
– Не берусь обсуждать сейчас – действительно ли он был врагом народа, или это очередное дело рук Берии, но факт остается фактом – вы ссылаетесь на человека, расспросить которого про вас невозможно. Более того, в наших архивах нет ни одного документа, подтверждающего, что вы, как утверждаете, работали на нас, нет ни одного вашего донесения из-за рубежа, нет ни-че-го!
– Наверное, мыши съели…
– Петр Алексеевич, вам не надоело паясничать?
– А вам? Или вы действительно думаете, что профессионалы из ЦРУ, забрасывая меня в СССР, снабдили бы меня такой слабой легендой?
– А я не исключаю того, что генерал Кубин мог все же быть американским агентом и должен был вас прикрывать. Не могли «профессионалы из ЦРУ» знать, что его арестуют именно в тот день, когда вы явитесь в наше посольство в Мексике. Вам тогда поверили, Петр Алексеевич, что вы лишь просто решили сбежать на Запад к своему отцу, да и, честно говоря, вам повезло, что на тот момент смертная казнь была отменена. Я ведь помочь хочу, Петр Алексеевич. Вы, наверное, не знаете, что сейчас в связи с обострением международной обстановки идет пересмотр всех судебных решений по вашей статье. И сейчас в нашем законодательстве такое наказание, как смертная казнь, вновь существует. А посему, как говорится, лишь чистосердечное признание…
– Утяжеляет наказание?
Зорин улыбнулся, выдержав небольшую паузу, выдвинул ящик письменного стола и достал из его недр отпечатанный на машинке листок бумаги.
– Вот тут у меня есть один любопытный документ, – пробежав глазами текст, сказал Зорин. – Рапорт начальника вашей зоны. Он докладывает, что две недели назад была предотвращена попытка побега заключенных…
– Да вы что? – с деланой озабоченностью воскликнул Олейников. – А куда ж тут бежать? Сплошная тайга.
– Были обнаружены заготовленные продукты питания, теплая одежда. Под стеной четвертого барака кто-то пытался сделать подкоп… Петр Алексеевич, вы ведь в четвертом бараке обитаете?
– В четвертом, – с наигранной радостью согласился Олейников.
– Но вот одна беда, – вздохнул майор, – установить тех, кто замышлял этот побег, к сожалению, не удалось.
– Плохо работаете… – покачал головой Олейников.
Добродушное лицо Зорина вновь стало серьезным.
– Петр Алексеевич, а вы ненароком не знаете, кто готовил этот побег? – произнес он, пытаясь разглядеть в глазах Олейникова хотя бы тень волнения.