Вильма вскинула костлявую руку:
– Бросьте! Все это вы можете почерпнуть из старых газет. – И пристально оглядела наряд Нэн. – Если, конечно, удосужитесь немножко поработать.
Глаза Нэн полыхнули гневом.
– Какого чер… Пришлось вмешаться.
– Полагаю, – заговорила я, доверительно подавшись к Вильме, – вам тогда пришлось несладко. Я хочу сказать – убийства создали вам непредвиденные сложности.
Нэн повернулась ко мне, приподняв бровь. Да-да, понимаю, возможно, слово «сложности» не совсем здесь уместно, но Вильма показалась мне особой, любящей порядок во всем. Наверняка она расценила гибель брата и его жены как грубое вторжение в свою размеренную жизнь.
– О да, уж это точно, – вздохнула Вильма и взяла с трехъярусной этажерки керамического медведя. – Это вы верно заметили. Именно так все и было. Жуткие сложности. Просто жуткие! – Она вгляделась в веселые глаза медвежонка. – Приходилось отпрашиваться с работы, а это было так не просто! Но пришлось – ведь надо было привести в порядок имущество, договориться насчет похорон… Столько всяких мелочей…
– Не говоря уже о докучливых полицейских, – вставила Нэн.
– И репортерах. – Вильма презрительно оглядела нас обеих. – Ужас до чего они меня довели! Кажется, круглые сутки только и делала, что отвечала на вопросы, – то репортеры, то полиция… – Достав из кармана носовой платок, она принялась полировать медвежонка. – Я уж думала, никогда моя жизнь не вернется в нормальную колею. Как будто я чем-то заслужила такую участь! – И гордо выпятила подбородок.
Намекает ли она на то, что Тед с Джейн заслужили подобную участь?
Нэн во все глаза смотрела на хозяйку. Тут я спохватилась:
– Как я вам сочувствую! – Ведь именно это жаждала услышать Вильма.
– Что ж, сами знаете, мир жесток. – Она поставила на место медвежонка и взяла керамического кролика. – Жесток и бездушен. – Она произнесла это будничным тоном, словно говорила о погоде.
– Да, конечно, – вмешалась Нэн. – Наверное, тогда у вас забот было выше головы…
– Ну, во-первых, мне пришлось опознавать труп бедного Тедди. – Вильма снова вздернула подбородок и принялась ожесточенно тереть кролика. – Больше некому было, кроме меня. Муж мой тогда был еще жив, но что толку? Отправь я его на опознание – он бы грохнулся в обморок. Так что пришлось самой управляться. Зрелище было еще то! Никогда не забуду. Девяносто восемь процентов тела было обожжено – так они сказали. Плевать мне, что они сказали. На мой взгляд, там были все сто процентов!
Существенная разница, однако.
– Прямо как подгоревший гамбургер. Честное слово! Я опознала Тедди только по кольцам на руке да по тому, что осталось от его обуви. А все остальное – черное, липкое месиво. И мне пришлось на это смотреть!
Свою маленькую речь Вильма произнесла, вложив в нее всю глубину чувств дохлой саламандры. А ведь говорила о своем брате! Осторожно водворив кролика на место, она невозмутимо посмотрела на меня. В жизни ничего ужаснее не слышала! Мне вдруг сделалось неуютно; я пожалела, что вызвала старуху на откровенность.
– Но, как я уже говорила, кто-то ведь должен был его опознать, – продолжала Вильма. – А если не я, то кто же? Ведь не эти бедные детки. И не сказать чтоб это явилось для меня неожиданностью. Видит бог, я это предчувствовала! Это было… как говорят?., неизбежно! О да, меня это не удивило.
– Вас не удивило, что они сгорели? – вскинулась Нэн.
Вильма бросила на нее раздраженный взгляд:
– Не говорите глупостей. Конечно, это известие меня потрясло. Но я предчувствовала, что должно случиться что-то нехорошее. Иного было не дано, понимаете? Зло порождает зло. Так гласит Священное писание.
– Порождает? – переспросила Нэн с едва уловимой ноткой сарказма в голосе.
Однако Вильма уловила. И еще выше вздернула подбородок. Я пришла к выводу, что эти движения подбородком – из разряда непроизвольных жестов, которые все мы временами делаем. Например, кусаем губы, когда нервничаем. Правда, Вильмин подбородок устремлялся вверх всякий раз, когда она чем-то хвасталась.
– Я, милочка, способна распознать зло, – заявила она. – А зло порождает зло – это уж в крови. Видно невооруженным глазом. Стоит вспомнить, как они жили. Сплошные пьянки-гулянки. Пьянки и гулянки. С утра и до вечера.
– Веселая парочка, – заметила Нэн. Вильма метнула на нее презрительный взгляд.
– Да будет вам известно, они оба были грешниками, Тедди и эта его жена. Она-то была чистейшим злом. Изменяла Тедди, прелюбодействовала с тем, другим мужчиной. Возмутительно – вот все, что я могу сказать!
Если бы все! Но, к сожалению, Вильма продолжила:
– И ведь Тедди вполне мог выбрать себе в жены кого-нибудь получше. Такой был симпатичный – любая за него пошла бы! Мог взять себе хорошую, богобоязненную женщину. Мы с ним оба получили хорошее религиозное воспитание.
Немудрено, что Тедди захотелось развлечься. На сей раз Вильма сграбастала керамического мышонка.
– Так что я не удивилась, когда злом воздалось за зло. Кровь, и смерть, и пламя адово – прямо как в Библии. Такой конец уготован грешникам. Такова воля Божья. Так должно было случиться. – Голос Вильмы зазвучал ритмично и напевно, как у фанатичного проповедника.
Теперь я поняла смысл металлических табличек во дворе. Для нее согласие с Господом безусловно приравнивалось к почитанию девственной свежести ее газонов.