– А где он сейчас, вы не знаете? – спросила Нэн.
Вильма как будто обиделась.
– Глен появится! Всегда появляется. Особенно если хочет занять несколько долларов. – Впервые она улыбнулась. – Я даю ему под хорошие проценты.
Ну прямо сама доброта!
– А как насчет приемных родителей Глена? – не отставала Нэн. – Вы знаете, где они?
У Вильмы сделался такой вид, словно Нэн задала один из дурацких вопросов Джейка.
– Ну, видите ли, когда мальчики подросли, мне незачем было поддерживать отношения с посторонними людьми. Ведь они-то мне не родственники. – Она пожала плечами и вновь принялась полировать мышонка. – И потом, я не смогла их отыскать. Они переехали – в другой штат, как сказали соседи, – и никто не знал их нового адреса. Представляете?!
Вполне. Бедняги наконец-то улизнули от доброй тетушки Вильмы.
– Минутку, – не сдавалась Нэн. – Но если вы не знаете, где теперь живет Глен и где его родители, откуда вам известно, что он не женат?
Сердито глянув на нее, Вильма с громким стуком опустила мышонка на стол.
– Но я же сказала, женат был только Рассел!
Мы с Нэн обменялись взглядами, словно говоря: «Если Вильма права, кто же тогда та женщина в мотеле?»
Глава двенадцатая
НЭН
Временами с трудом верится, что когда-то мы с Берт были единым целым, и однако, я так понимаю, изначально мы представляли собой единую оплодотворенную яйцеклетку, которая неизвестно почему в один прекрасный день решила разделиться и образовать двух человек вместо одного. Причем мы с Берт пребывали в единстве дольше, нежели большинство близнецов. Очевидно, так и получаются зеркальные близнецы. Если яйцеклетка тянет с решением – что в нашем случае неудивительно, – в итоге создаются зеркальные образы.
Иначе говоря, если верить научным изысканиям, женщина, сидящая рядом со мной на переднем сиденье моего «неона», – это как бы я. Та же генетическая закваска, от и до. И тем не менее, когда я свернула с Уинчестер-роуд на Брекриндж-роуд, эта самая вторая «я» повернулась ко мне и вздохнула:
– Бедняжка Вильма! Неужели тебе ее не жалко? Я едва не съехала в кювет.
– Шутишь?! – Уж кого можно пожалеть, так это всех, кому приходится соприкасаться со старушкой Вильмой. Черт, да под конец визита к этой доброй душе мне стало почти жаль ее керамическую живность.
Берт упрямо покачала головой:
– Бедная, бедная женщина. Ты только подумай: давным-давно ей пришлось выбирать между людьми и вещами. И она выбрала вещи. А теперь такая одинокая и печальная…
Так, с меня довольно.
– Слушай, Берт, ты очень милый человек. А Вильма Картленд – вовсе нет. Единственная польза от встречи со старой сукой – теперь мы хотя бы знаем, что вся эта хренотень и впрямь каким-то боком связана с убийством Сандерсенов.
Берт кивнула:
– Но мы-то здесь при чем? Ведь с этими мальчиками мы не виделись с тех самых давних пор. Вдруг один из них заговорил со мной на улице по чистой случайности?
Я молчала, пока не вырулила на автостраду Уоттерсон. Главным образом потому, что Уоттерсон – одна из немногих скоростных автострад в США, на которую вы съезжаете по неимоверно крутому пандусу – и оказываетесь в транспортном потоке, мчащемся со скоростью не меньше шестидесяти пяти миль в час. Чтобы избежать катастрофы, нужно здорово сосредоточиться. Всякий раз, рискуя жизнью на Уоттерсон и наслаждаясь выбросом адреналина в кровь, я мечтаю отыскать автора этого проекта и заставить его побегать впереди стада бизонов – просто чтоб проникся этим ощущением.
Скатываясь на всех парах под уклон, я чудом избежала верной смерти под колесами встречного трейлера. Перестроившись и вновь обретя дар речи, я покосилась на Берт.
– По-твоему, все это совпадения? Парень, заговоривший с тобой, случайно оказывается одним из наших подопечных? Женщина в мотеле случайно заявляет нам, что она замужем за вторым братцем? А на выходе случайно сообщает настоящую фамилию бедных сироток?
Берт, которая до этого во все глаза таращилась вслед прогромыхавшему мимо трейлеру, теперь обернулась ко мне:
– Ну хорошо, пускай не совпадения. И что нам это дает? С кем нам еще поговорить? Глен Ледфорд испарился, а отыскать его приемных родителей совершенно нереально…
– И нет никакой возможности выяснить, кем была та тетка из клоповника, – закончила я.
Берт надолго затихла, что, поверьте, совсем не в ее стиле. По словам нашей мамочки, Берт заговорила первой из нас двоих. И очень громко. Ясное дело, у нее ведь была фора в десять минут. И, слушая ее болтовню, я всегда думала, что она уже умела строить сложные фразы, когда я только-только научилась мямлить «мама».
Но сама Берт утверждает прямо противоположное – что я болтливее, мотивируя это тем, что я зарабатываю на жизнь трепотней. На мой взгляд, я всего лишь пытаюсь наверстать упущенное.
Так или иначе, молчание Берт нарушила лишь через десять минут. Поджав одну ногу под себя, она всем корпусом развернулась ко мне. Что нелегко, принимая во внимание ремень безопасности.
– И что ты об этом думаешь? Возможно ли, что Рассела с женой убил тот же, кто расправился с Тедом и Джейн Сандерсен?
Я сбросила газ.
– По-твоему, Лес Теннисон прикончил Рассела Мурмена с женой? Но зачем?!
Берт пожала плечами.
– Ну, может, Теннисон все это время гулял на свободе, а когда случайно столкнулся с Расселом, испугался, что тот может сдать его в полицию.