— Что-то ты сильно умный, — сдуру ляпнула я. Зря это. Не нужно его злить. — Видимо, ты покруче Седого будешь.
Лесть моя была очевидной и неприкрытой, но Шериф лишь блаженно улыбнулся.
— Они, детка, не видели всей картины, как говорится, целиком. Поэтому тебя и отпустили. А я закономерность просек. Так что ты вляпалась в дерьмо по самые... (Наверное, он хотел сказать яйца. Но остановился, резонно рассудив, что данные органы в мое анатомическое строение не входят, поэтому формулировку изменил)... уши.
— Но я... — как оправдываться, я не знала; но попыталась. Однако он меня перебил.
— Подожди. Пока не навешала лапши с три короба, я тебе еще кое-что расскажу, и ты поймешь, что у меня везде глаза и уши. В тот день, когда испарился Егоров, ты к нему приходила... К нему, к нему, не мотай головой. У твоей мамани вежливо поинтересовались, тебя она в этот день не видела. Ты из дома ничего не забирала в ее отсутствие. Однако же из подъезда вышла с тяжелой сумкой. Жалко, мне поздно доложили... Ну, чего там. Я все понимаю, ты дружка спасала. Одного не пойму, как ты его из дома вывела?
Для верности крепко стиснув зубы, я молчала. Правда, боюсь, что со мной пока не беседовали... по-настоящему... Это же как нужно было расспрашивать мою маму, если она все им рассказала, а мне не позвонила? С ней наверняка поработал человек, сильно подкованный в психологии...
Шериф, глядя на меня укоризненно, покачал головой.
— Не хочешь ты мне, детка, душу свою женскую излить. Не хочешь. Ну, не хочешь, так не надо. Неинтересно мне это!
— Так чего сидишь, не уходишь? — не удержавшись, съязвила я.
— Детка, да ты не смотри, что я такой белый и пушистый... Не стоит со мной так разговаривать, - благодушествовал Шериф. Однако выражение глаз на его простецкой роже никак не соответствовало тону.
— Понятно. Но только зачем тебе Леха? Ты ж, как я поняла, хозяин города. Ну, что изменится, если ты его найдешь? Не знает он ничего, так же, как и я.
-- Ой, Ксюша, Ксюша, Ксюшенька, красиво заливаешь! — прямо-таки восхитился мужчина. — Почему ж я тебе, детка, не верю?! Почему же тобой, голубушкой, так
Борисов Николай Павлович, он же Седой, и господин Князь заинтересовались?
— Ладно. Я расскажу тебе все, что знаю, а там...
«Надеюсь, я свою эпопею рассказываю в последний раз», — подумала я и заговорила. Распиналась я около часа. Вспоминая подробности и тщательно маскируя пробелы. Не хотелось мне говорить, что я знаю, кто и за что убил Щербинина, не хотелось выдавать местонахождение Лехи Егорова, не хотелось афишировать свой визит к Фаине. Вот такой у меня избирательный рассказ получился. Правда, на Парнишу он почему-то не распространился.
— Да нет. Дуб здесь точно ни при чем. Не станет он мараться. Гордый сильно, — задумчиво покачал головой Шериф, когда я закончила свой рассказ.
«Без тебя знаю!» — чуть не выпалила я, но вовремя спохватилась. Молчать так молчать. Пока меня вежливо расспрашивают, а не пытают.
— Теперь-то ты уйдешь? — не выдержав напряжения, взмолилась я.
— Я-то уйду, только вот ты со мной пойдешь, — ехидно хмыкнув, ответил Шериф.
— А если нет? — осторожненько поинтересовалась я:
— Ой, вот только этого не надо, детка! Неужели ты не понимаешь, что я и сам с тобой справлюсь, а если моих ребят подключить...
Я попыталась придумать достойный ответ, но вместо этого у меня возникла идея.— Слушай, Шериф! Я, вообще-то, дама трудящаяся, а с работой сейчас туговато. Можно я хоть подружке noзвоню, чтобы она на службу о моем временном отсутствии сообщила?
Честно говоря, я даже не рассчитывала, что он согласится. Но он согласился!
— Только... — предупреждающе поднял он палец,
— Понятно, не маленькая.
Подскочив к телефону и воткнув вилку в сеть (выспаться хотела, вот и отключила), быстренько набрала номер телефона Поливановой.
— Ксюха! — заорала моя одноклассница дурным голосом. — Ты где пропадаешь, тебя тут Ельчанинов обыскался, достал уже. Ты почему мне не сказала, что вы с ним знакомы?!
— Ирка, некогда. Заткнись, пожалуйста, и слушай! — потребовала я. — Мне нужно срочно уехать. К деду в деревню.
— Какой дед? Ты сдвинулась, откуда у тебя дед в деревне нарисовался? — удивилась Поливанова.
— Поливалка, не зли меня. Какой дед, какой дед? Тот,который в деревне главным Анискиным был. Помнишь?