- Не совсем. Лучше показывай мне куда ехать.
Когда мы отъезжали, по радио гремела какая-то маршевая музыка. - Вал, ты не играешь на музыкальном инструменте ?
- Да, играю, - ответил он с ностальгическим выражением в глазах. Много лет я играл на фортепьяно. Во время войны с Германией мне приходилось долгими часами проигрывать учебные этюды, а в это время из центра города, всего в двадцати километрах слышались взрывы падающих бомб. Джон, я помню, как ты говорил, что играл на кларнете в школьном оркестре. Это так ?
- Я играл на кларнете с шестилетнего возраста. Мой отец тридцать лет был в оркестре ВМФ и он следил за тем, чтобы каждый ребенок в семье получил музыкальное образование.
Ревин сказал: - Моя мать очень любила слушать, как я играю на фортепьяно, и сейчас мне этого очень недостает. Мы не можем заниматься всем одновременно, поэтому те вещи, которые имеют меньшее значение в нашей жизни и карьере, должны уступить место тому, что более важно.
В ресторане нас пригласила за свой столик очень симпатичная по внешности официантка. Пока она принимала наш заказ Ревин смотрел на неё почти неотрывно, а затем посмотрел ей вслед, когда она отходила. Великолепная женщина, Джон, не правда ли? Она напоминает мне одну московскую девушку. С легкой усмешкой он добавил: - Почему бы тебе в ближайшее время не посетить мой город? Мы бы могли оказаться там вместе и я бы устроил тебе прекрасную экскурсию.
Я про себя произнес: - Да, включая камеру допросов КГБ. Но, ответил иначе: - Это было бы великолепно, но я только что вернулся из небольшой поездки, которая стоила мне всех тех небольших денег, которые у меня были.
Вал ловко отреагировал: - Правда, Джон? И где же ты был ?
- К несчастью я поехал в Доминиканскую республику по делам бизнеса. Это было необходимо, так как твоя страна пока не заключила с фирмой Кемпрокс торгового соглашения. Но, хуже всего в этой поездке оказалось то, что я попал там в революцию и это задержало мое возвращение домой.
- Не может быть, чтобы ты оказался как раз там, где Соединенные Штаты снова вмешиваются в дела независимых стран, это просто невероятно.
Я холодно посмотрел на Ревина. - Насколько мне известно, там ведь не Будапешт?
Мы в упор смотрели друг на друга, я - со злостью, а он - с напыщенным превосходством. Затем я взял себя в руки и сухо произнес: - Поскольку с советской стороны не светит никакой торговой сделки, то я намерен полностью полагаться только на свои ограниченные ресурсы. Я обязан так действовать, чтобы мой бизнес выжил до тех пор, пока не встанет устойчиво на ноги.
- Джон, пожалуйста извини меня за мое замечание по поводу твоих намерений. Мы ведь интересуемся не политикой, а только наукой и бизнесом.
- Да, это как раз то самое, что мы говорим друг другу всегда, но после всех убийств, на которые я там насмотрелся, я говорю себе, не следует ли мне глубже интересоваться мировыми проблемами и политикой моего правительства в целом?
Ревин не обратил на это мое высказывание никакого внимания. - А что, если бы наше правительство заключило с твоей фирмой официальный контракт через посредство нашего посла?, - спросил он. - Тебя бы такой вариант устроил ?
- Я не понял, чье правительство, ваше?
- Да, Джон, правительство Союза Советских Социалистических Республик, - подтвердил он.
- Ну, судя по тому, о чем мы все эти годы говорили, я и считал, что речь идет именно об этом, то есть о контракте вашей страны на чистящие химические препараты.
- Нет, Джон, я имел в виду совсем другой контракт. Такой, который бы касался только тебя лично. Ладно, оставим пока все это. Давай наслаждаться ленчем. Это восхитительно.
Прошло несколько минут и вдруг Ревин неожиданно спросил. - С каким паспортом ты ездил ? Он смотрел прямо мне в глаза. - С дипломатическим?
- Да нет, с обычным паспортом.
Я полез в карман, вытащил паспорт и бросил его на стол, даже не опуская вилки и продолжая есть, как будто не обратил особого внимания на его вопрос.
Ревин сделал энергичное движение, чтобы взять его, затем как бы смутившись за свой вопрос и поступок, полез во внутренний карман своего пиджака и вытащил свой дипломатический паспорт, чтобы показать его мне.
В то время, как Ревин внимательно просматривал каждую страницу моего паспорта, изучая штампы и отметки в нем, я оставил его паспорт лежать рядом, даже не взглянув на него. Я хотел дать ему понять, что меня не интересуют его паспортные данные. Наконец я взял его паспорт, бросил на него незаинтересованный взгляд и снова подтолкнул его через стол к Ревину.
Ревин забрал свой паспорт, но продолжал держать мой, внимательно его просматривая. Затем он задумчиво произнес: - Джон, так что ты все-таки там делал?
- Вал, я уже говорил тебе, - продолжил я, не прекращая жевать , - Я был в Доминиканской республике по делам моего бизнеса. А, говоря о бизнесе, я хочу спросить тебя: - Как обстоят дела с торговым соглашением? Сегодня ты о нем напрямую ни разу не упомянул. Я уже начинаю терять терпение. Мне уже кажется, что ваше правительство не хочет хорошенько почистить Россию.
Это на какой-то момент отвлекло его от доминиканской темы разговора. Сразу поскучнев, он спросил: - Что ты имеешь в виду, говоря "хорошенько почистить Россию"?
Я улыбнулся. - Вал, я торгую чистящими химическими препаратами, если ты ещё не знаешь этого. Это мой бизнес, хотя я и делаю его и не самым лучшим образом. Если твоя страна не хочет закупать самые лучшие из имеющихся препаратов этого назначения, то что мне остается думать? Единственно я могу предположить, что вы пока не хотите чиститься и намерены потратить ваши деньги на что-то другое.
"Ты понимаешь, Вал, я часто вспоминаю о тебе. Ведь, в конце концов, ты представляешь доктора Ступаря и ты сам говорил мне, что контракт возможен. То же говорили и несколько твоих друзей.
Глядя на меня со смущенным видом, Ревин попытался перейти в наступление: - Послушай, я прилагаю большие усилия, чтобы организовать для тебя сделку с моей страной. И кстати, какие мои друзья обещали тебе что-то?
- Ты сам знаешь - это твои приятели Бутенко и Извеков! Они и доктор Ступарь все это и обещали.
Наша беседа снова начала приобретать слишком жесткий характер. Я понял, что он все ещё слишком с большим недоверием относился к моей поездке в Санто Доминго.
- Джон, как ты думаешь, что я делаю здесь? Стараюсь нажить себе неприятности? Да нет же, конечно. Так позволь мне сказать тебе, что ни Владимир Бутенко, ни Алекс Извеков не являются и никогда не были моими приятелями, как ты их называешь. Я просто знаю их, но не могу назвать из своими близкими друзьями.
- И кончай уклонятся от темы разговора!, - продолжил он сердито. Насколько я помню, мы говорили о твоей поездке. Я хочу, чтобы ты закончил свой рассказ, так как у меня есть возможность проверить его. Я не имею дел с людьми, которые скрывают что-то от меня.!
- У вашей страны нет посольства в Доминиканской республике, - напомнил я ему. - Так как же ты собираешься проверять меня?
Я увидел, что в нем закипает раздражение. - У нас много способов проверки. Мне не требуется посольство, чтобы выяснить там кое-какие вещи. У моей страны есть повсюду много друзей. Ты слышишь? Повсюду!
Опасаясь, как бы наши отношения не оказались на грани разрыва, я постарался успокоить Ревина. - Вал, пожалуйста не нервничай, - произнес я с улыбкой.
Он повысил тон голоса: - А кто здесь нервничает? Только не я. Ты подвергаешь испытанию наши добрые отношения!
Я решил, что сделаю ещё одну попытку наладить наши отношения, прежде чем дать ему полный отлуп и тем самым завершить все это дело. Я был перегружен делами в Кемпроксе, утомлен и измотан. То время, которое я провел с этими ребятами было затрачено впустую, по крайней мере с точки зрения моих собственных интересов. Но, исходя из интересов моей страны США нужно было сделать ещё одну попытку.
- Вал, посмотри на меня. Я не хочу, чтобы ты меня неправильно понял. Возможно, твой день сегодня складывается не лучшим образом, а при всей той работе, что скопилась здесь за время моего отсутствия и обрушилась на меня по возвращении, я сегодня тоже не самый терпеливый собеседник. Что ты скажешь на то, чтобы начать разговор заново и не спорить? Почему бы тебе не задать мне другой вопрос, а я бы тебе на него ответил.