– Знаешь, Витя, не дает мне покоя, однако, одна особенность этой болезни, – тихо проговорил Николай, когда дожевал бутерброд.
Он всегда говорил тихо и медленно, как бы с трудом подбирая слова, за многие годы совместной работы Виктор Павлович не помнил случая, чтобы Николай Николаевич кричал на кого-нибудь; сам-то Виктор, что говорить, частенько грешил этим.
– О чем это ты?
– А о том, Витя, что среди больных только русские.
– Ты, наверное, хотел сказать – белые, европеоиды, – уточнил Виктор Павлович.
– Ну, да, именно это я и хотел сказать.
– Я тоже обратил на это внимание, но, возможно, это просто случайность.
– Э-э-э, Витя, ты сам ведь в это не веришь. Слишком большая выборка, как сказал бы специалист по статистике, – усмехнулся Николай, глядя на коллегу своими узкими умными глазами.
– Ну и?
– Не знаю. Только если это так, то возбудитель каким-то образом отличает расу одну от другой. На мой взгляд, это фантастика.
– Ну, почему? Ведь у каждой расы наверняка есть свои генетические особенности и если…
Разговор их прервал громкий стук в дверь, не успел никто из врачей сказать «да», как дверь распахнулась, и высокий человек в темном костюме, из-за спины которого торчала голова насмерть перепуганного главврача, произнес низким голосом:
– Могу я поговорить с доктором Вдовиным?
– Говорите, – повернулся к нему Виктор Павлович, не вставая – напористость вошедшего не понравилась врачу. – Только хорошо бы халат надеть, все-таки больница, к тому же инфекционное отделение. Не боитесь?
– Нет, Виктор Павлович, не боюсь, – с полуулыбкой ответил высокий. – Извините за бесцеремонность, но на реверансы времени нет. Нам необходимо переговорить. Где мы можем это сделать?
– Насколько я понял, вы уже это делаете, хотя даже не представились, – недовольным тоном ответил Вдовин, не обращая внимания на отчаянные, предостерегающие жесты Петрушевского.
– Извините, еще раз, – пробасил высокий и протянул доктору удостоверение.
– Ну, вот, а говорите, нет времени на реверансы, Константин Геннадьевич, – сказал Виктор Павлович, когда изучил удостоверение.
Вдовин вел себя смело и независимо, но когда он прочитал название организации, к которой принадлежал нежданный гость, по спине у него все же пробежал холодок.
«Нормальная нервная реакция человека, большую часть жизни прожившего в Советском Союзе», – горько усмехнулся про себя Виктор Павлович.
– И что же вы от меня хотите? Арестовать? – глядя в упор на представителя спецслужб, произнес Вдовин.
– Виктор Павлович, я прекрасно понимаю, что вы устали и от работы, и от битья головой об стену, – гость сделал движение головой назад, указывая на Петрушевского, как на представителя могучего и непробиваемого клана славной российской бюрократии, – но не стоит становиться в позу обиженного. Я – врач и приехал, чтобы разобраться в создавшейся проблеме. И если мы не найдем общего языка, то это вряд ли поможет делу, то есть вашим больным.
– Хорошо, хорошо. Я действительно очень устал, раздражен и поэтому… – уже мягче произнес Вдовин, ему понравился жест Константина Геннадьевича, которым он как бы оценил работу местного руководства, и это растопило лед, хотя врач был все еще настороже. – Прошу вас, садитесь.
– Чай? Кофе? Спирт? – предложил Вдовин, когда гость присел к столу. – Или на службе вы…
– Хотелось бы, конечно, спирта, но давайте начнем с кофе, пожалуй, – улыбнулся Константин Геннадьевич, улыбка у него оказалась широкой, доброй, располагающей.
Когда налили кофе, Константин Геннадьевич попросил Вдовина рассказать все, что ему известно о заболевании, когда были зафиксированы первые случаи, каковы симптомы, течение болезни, в общем, все, включая впечатления.
Вдовин начал свой рассказ. Гость слушал внимательно, переспрашивал, вникал в детали. Виктор Павлович за время разговора, а продолжался он не менее часа, уяснил для себя, что Константин, к концу разговора они уже были на «ты», действительно врач и, наверное, неплохой. И слушать он умел, а теперь это большая редкость.
Особенно заинтересовало гостя предположение врачей, что болезнь поражает только представителей европейской расы.
– Так, значит, среди заболевших ни одного якута, чукчи, татарина?
Оба присутствующих врача отрицательно покачали головами.
– А каков в процентном соотношении состав городского населения? – вновь задал вопрос Константин.
– Ну, точно-то мы не можем сказать, это считать нужно. Возможно, в загсе знают. Но так, навскидку, пятьдесят на пятьдесят, хотя русских все же, возможно, больше.
– Ладно, разберемся, – проговорил Константин Геннадьевич, вставая. – Спасибо за кофе.
– А как же спирт? – Вдовин показал глазами на стол.
– Еще раз спасибо, но это в следующий раз. Я думаю, у нас еще будет время.
Глава 4
Филиппины, остров Минданао, окрестности города Котабато
– Джо, лейтенант Морис, по-моему, возвращается, открывай ворота, – сообщил по рации дежурному Чак Балкер, он стоял на вышке, и ему была хорошо видна подъездная дорога.
– Что-то они рано сегодня, – зевая, отозвался Джо, выходя из своей будки рядом с воротами.
– Да, даже не развлеклись. Ну, все, конец связи, – согласился с ним Чак и выключил рацию.
Институтский грузовик довольно часто ходил в Котабато, возобновляя кое-какие припасы, но обычно он не спешил возвращаться, для парней это было хоть какое-то развлечение, и обычно его ждали к вечеру. Но сегодня ребята возвращались почему-то довольно рано.
Джо открывать ворота не спешил, он решил соблюсти все формальности, а заодно и подготовил в уме пару ехидных замечаний по поводу столь раннего возвращения парней из города.
Он встал перед воротами и, когда автомобиль наконец показался из-за поворота, предостерегающе поднял руку, изобразив на лице крайнюю степень серьезности.
Грузовик подъехал уже совсем близко и начал притормаживать. Джо вгляделся в лобовое стекло, ожидая увидеть черное с вечной ехидной усмешкой лицо лейтенанта Мориса, но вместо этого на него раскосыми глазами смотрела круглая желтая физиономия.
«А косоглазый там откуда?» – успел подумать Джо, и рука его потянулась к рации.
В это время водитель грузовика вдавил педаль газа в пол и впечатал Джо в ворота, снося их вместе с ним. Автомобиль ворвался в институтский двор, а из его тентованного кузова посыпались вооруженные до зубов китайцы, на ходу передергивая затворы «АКМов».
Удар мощного бампера грузовика пришелся Джо в бедро и раздробил кость. Солдат, корчась от боли и отчаянно матерясь, пытался дотянуться до отброшенной в сторону «М-16», но подбежавший молодой китаец не дал ему это сделать, припечатав автоматной очередью к земле. Китаец бросился дальше, не обращая больше внимания на еще дергающееся в агонии тело Джо, лежащее в быстро увеличивающейся луже черной крови.
Во дворе института уже разгорелся бой. Первым делом нападавшие сделали несколько выстрелов из РПГ по караулке, где находилась большая часть охраны, уцелели немногие, но выжившие моментально заняли оборону. Силы были неравны, но отлично подготовленные морпехи все же пытались удержать оборону, постепенно отходя к зданию института.
К воротам подкатило еще несколько автомобилей с бандитами. Один из джипов проехал прямо по ногам Джо, благо солдат уже ничего не мог чувствовать, и поехал дальше, направляясь к складу, оставляя за собой кровавый след шин на светлом асфальте.