Главный вопрос дня состоял в том, когда и как мусульмане обязаны начинать джихад в защиту своей религии. Шейх Мукбиль отказывался поддержать антиправительственное насилие, и большинство салафитов считали путем возрождения ислама образование. Однако впоследствии отдельные ученики критиковали его за то, что он не выступал против присутствия американских войск на саудовской земле. Для салафитов это был переломный момент: как можно было позволить неверным ступить на землю королевства, защищающего самые святые места ислама?
Однажды осенью в тени финиковой пальмы мы говорили о зле, с которым должен бороться ислам, и один студент — египтянин — высказал то, что было в головах большинства.
— Как могло произойти, что Хранитель двух святынь позволяет американским войскам осквернять наши земли? Как могло произойти, что наши правительства тратят миллиарды на американские самолеты и танки? Они отвернулись от ислама, разрешили алкоголь, разрешили женщинам одеваться как проституткам. Мусульмане заблудились, и мы должны наставить их на путь Аллаха.
Многие из студентов института Даммаджа уже вернулись домой и учредили подобные школы и институты по всему исламскому миру. Привлекательность этой радикальной философии отчасти состояла в том, что в обход религиозного истеблишмента она обращалась прямо к источнику ислама. В этом смысле она расширяла возможности бедных и преследуемых и позволяла им проповедовать, даже если им не выпало привилегии десятилетиями учиться в школах исламского права.
Свое учение шейх Мукбиль основывал на хадисах — рассказах о деяниях и высказываниях Пророка, записанных его первыми последователями. Он считал, что кризис ислама можно преодолеть возвращением к исконным текстам и отвергнув «обновленцев» — простых смертных, дерзнувших толковать Слово Господне: «Нет Бога, кроме Аллаха, а Мухаммед — Его посланник». Дух Даммаджа можно обобщенно выразить словами хадиса: «Самое большое несчастье — новизна, и любая новизна — это обновление, а всякое обновление — ошибка, и всякая ошибка ведет в ад». Дискутировать здесь было особо не о чем.
Послание было простое, но освобождающее. И людей вроде меня, ненавидящих элиту и истеблишмент, оно пьянило. Я стал свидетелем множества линий исламского противостояния: как между салафитами и всеми остальными, так и в среде самих салафитов. И вскоре охотно участвовал в этих жарких дискуссиях, впитывая научные тексты, горячо споря с другими студентами.
Именно в Даммадже я на собственном опыте почувствовал вражду суннитов и шиитов. Сразу по приезде мне бросились в глаза АК-47, аккуратными рядами прислоненные к стенам института, и вооруженные ими студенты, охранявшие безопасность. Институт расположен в той части Йемена, где преобладает секта шиитов, известная как хуситы[16]. Шейх не скрывал отвращения к шиитам, и между его племенем и хуситами происходили частые столкновения.
Студенты Даммаджа все делали вместе — учились, ели, молились. Вся жизнь вертелась вокруг мечети. День начинался еще до рассвета с первой дневной молитвы, и в тени финиковых пальм мы получали первый часовой урок Корана. Мы часами учили Коран наизусть.
Никакой специальной военной подготовки у нас не было, но, как многие молодые йеменцы, мы учились стрелять из стрелкового оружия, в том числе АК-47, на импровизированном стрельбище на холмах. Занятия вели американцы с опытом армейской службы, в том числе Рашид Барби, служивший в армии США в Кувейте.
Шейх сказал, что такую подготовку предписывал хадис, где сказано, что сильный верующий ценнее слабого и все мусульмане должны быть готовы к джихаду. Несколько студентов подошли к нему, прося разрешения отправиться на войну в Чечню или Сомали, но он разрешил только тем из них, кто хуже успевал в учебе. Так мыслители отделялись от людей действия.
Я вел чистый образ жизни без мобильных телефонов или музыки, наркотиков и алкоголя. Я начал обучать боксу пару сокурсников и неплохо их натаскал. В ответ я почувствовал их уважение. Это было гораздо приятнее любого из моих нокаутов на улицах Корсёра. Ночью, глядя на звезды, я чувствовал, что сопричастен большому делу.
Иногда я писал Самар, но письма никогда не отправлял. Погружение в ритуалы Даммаджа все больше и больше отодвигало ее на второй план. Однажды, разбирая вещи, я с удивлением обнаружил фото с нашей помолвки. И без особого чувства разорвал их одну за другой. Я решил, что моя жена должна быть хорошей мусульманкой.
16
Некоторые хуситы в Северном Йемене исповедуют форму шиизма, близкую к иранским шиитам. Другие являются последователями возрожденческого шиизма зейдитов, наиболее сильного в окрестностях города Саада. До революции 26 сентября 1962 года имамы зейдитов, утверждавшие, что они прямые потомки Пророка Мухаммеда, правили в Северном Йемене. Хотя из всех направлений шиизма вероисповедание зейдитов ближе всего к суннизму, радикальные сунниты в Йемене считали их отступниками.