– Ладно тебе, Патрик, – доброжелательно улыбнулся барнардец, – все знают, что Артур Мэлори и Виктор Лаи с некоторых пор – несовместимые программы. А также то, что второй испортил первому немало нервов.
– Ой уж, нервы! – буркнул Коннолли, сунув руки в карманы. – Воображает он много, вот и всё. Не бери в голову, Вик.
– Вы лучше о докладе подумайте, – сказала Лика. – Завтра пленарное заседание.
– Я уже подумал, – бодро ответил Лаи. – А вот Патрик представляет собой проблему. Патрик, ты должен взять напрокат костюм. В гостинице есть специальный сервис.
– Чем тебе не нравится мой костюм? – Коннолли вытащил руки из карманов и расправил фалды пиджака. – Я купил его на Риджент-стрит специально к этому конгрессу!
– Он не годится для конгресса, – невозмутимо пояснил Лаи. – Нужен официальный костюм.
– Куда уж официальнее? Смокинг, что ли?
– Патрик, длинные брюки у нас считаются рабочей одеждой. Тебе нужен наш официальный костюм. Как у меня.
Оба коллеги с Земли посмотрели на барнардца, хотя он и так постоянно находился у них перед глазами. С тех пор, как их доставили из космопорта в гостиницу, Лаи расстался с земным костюмом, в котором делал доклад в Оксфорде, и был одет в ослепительно белую рубашку, тёмную жилетку и очень короткие тёмные шорты. На ногах его оказались высокие шнурованные ботинки почти до колен, на толстой подошве. Наряд довершали яркая красно-жёлтая шапочка и такой же расцветки шейный платок.
– Да? – скептически хмыкнул Коннолли. – А может, мне ещё и голову побрить?
– Это совершенно излишне, – заметил Лаи таким серьёзным тоном, что Лика не удержалась и фыркнула.
Как-то всё слишком просто получается, мысленно упрекнула себя она.
– Вы о чём-то задумались, Лика? – с улыбкой спросил Лаи. – Вас тревожит, не изменится ли генотип Патрика от барнардского костюма?
– Минус десять баллов, Казак, – ответила Лика и сама удивилась себе: с её губ сорвалось прозвище, которым никто из них не называл Лаи после окончания злополучной экспедиции. – Я думаю о том, что впервые в жизни вижу столько барнардцев.
Поток пешеходов, спешивших по своим делам, вселял в неё непривычное ощущение. Там, в марсианской экспедиции, несколько барнардцев казались лишь вариацией землян – чем-то вроде статистической погрешности. Здесь же всё выглядело совсем иначе. Город, в общем-то, не удивлял её – не так много архитектурных форм пригодно для обитания двуногих приматов, и все уже давно были перепробованы на обеих планетах. Но один взгляд на уличную толпу заставлял Лику чувствовать, что она здесь чужая. Повсюду были барнардцы. Невысокие, грациозные, странно одинаковые – ни одного темнокожего или, наоборот, блондина. Большинство мужчин носило длинный локон на выбритой голове, и чуть ли не у всех женщин в ушах болтались огромные серьги из флюоресцирующего стекла. Лика ни разу до этого не видела барнардцев в национальной одежде – она была слишком яркой по меркам земных вкусов и походила на детскую. И они были неприятно шумными – они галдели, хохотали и обнимались на ходу, вне зависимости от пола и возраста. А спокойный аристократичный Лаи, с которым она столько проработала в экспедиции, каким-то образом был одним из них.
– А вы ожидали увидеть зелёных осьминогов с бластерами?
Голос Лаи оторвал её от наблюдений. Лика взглянула на него, слегка сконфузившись, а затем засмеялась. Не читает ли он мысли, чёрт возьми, мелькнуло в её сознании.
– Ха-ха! Оказывается, ты ещё и эксперт по земной фантастике? – произнёс Коннолли. Лаи скромно наклонил голову в цветастой шапочке.
– Ну, до эксперта мне ещё далеко… Там, на Марсе, в локальной сети, была не только научная библиотека. Я кое-что прочёл в онлайне, например, из Шекли…
– Ого, – уважительно отозвался Коннолли. – В администрации узнают – шеи посворачивают библиографам. На размещение ресурсов жёсткий лимит, сам знаешь, как это на Марсе. А что, Азимов там есть?
– Есть и Азимов, – лукаво подмигнул Лаи. – До него я, правда, не добрался. Но вообще, я скажу, земная фантастика не сильно отличается от нашей. У двуногих приматов бедное воображение.
Лика вздрогнула. Это было уж слишком. Неужели барнардцы в самом деле умеют читать мысли? Но об этом никогда не упоминалось ни в одном источнике. Что я несу, подумала она – бред, телепатия всего лишь религиозное понятие конца XX века, в котором не более фактического содержания, чем в «чистилище» или «карме». К тому же его подмигивание было адресовано Коннолли, а не ей.
Она остановила взгляд на руке Лаи, лежащей на перилах эстакады. Изящная, чисто вымытая рука, пять аккуратных (при его-то профессии!) розовых ногтей. Десять процентов разницы в геноме – где они запрятаны, подивилась она. Правда, она же не проводила медобследований барнардцев.