И предстоящий рабочий день радовал Карла. Друг Фридрих сумел выпросить его себе в помощники в мастерскую при местной кузнице. Фридрих хоть сам не ремонтник, он служил заместителем командира пехотного штурмового отделения, но до войны работал на сталелитейном заводе и в слесарном деле знал толк. А сам он когда-то, ещё школьником, подрабатывал в автомастерской. Да многие из камрадов имеют опыт работы с железками. Германия — индустриальная страна.
Приём на работу прошёл мгновенно. Фридриху хватило одного ответа на его простой вопрос:
— Паять умеешь?
— Яволь! — такой опыт у Карла имелся.
До кузницы краем деревни, они проходили мимо огородов, их довёл один из конвойных автоматчиков. Весёлый парень отворяет неказистую дощатую дверцу и кричит внутрь.
— Михеич, принимай германский пролетариат!
— Михейтч, это кузнец. Он здесь главный, — поясняет Фридрих Карлу.
— Гутен таг, Михейтч, — здоровается с широкоплечим невысоким мужчиной с мощными руками Фридрих. Карл повторяет приветствие и сразу решает, что кузнец им не рад.
— Он с утра всегда такой, — поясняет Фридрих и добавляет, — да и не с утра тоже…
Конвойный уходит, Карл задумчиво провожает его взглядом. В окошко видно, как солдат удаляется.
— Он что, охранять нас не будет?
— Будет, — бросает Фридрих. — Вокруг деревни посты стоят. Не сбежишь, если надумал.
Да и куда бежать, если подумать. Ходили такие разговоры, когда к ним стала приближаться канонада. И быстро увяли, когда грохот пушек и разрывы авиабомб стал постепенно удаляться. Окончательно надежду погасил каптенармус Фриц, как самый информированный из них. Он обратил внимание камрадов на то, что канонада смещается на юго-восток очень медленно, иногда по сутки-двое грохочет с одного места.
— Что это значит, камрады? — вопрошал Фриц. — А то и значит, что русские каким-то образом лишили нашего Гудериана звания «быстроходный». Наши не наступают, а выгрызают землю у русских. Наверное, это даже хорошо. А то получится, как в прошлый раз.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил недовольно кто-то. Последний намёк многим был неприятен. Большая часть камрадов была из 18-ой дивизии панцерваффе. На данный момент дивизия уже была вычеркнута из числа действующих соединений вермахта, но об этом никто не знал.
— Очевидный факт, камрады, — Фриц слегка вскидывает вверх ладони. — Если наши ударят сюда, то русские, спокойно и не торопясь, уведут нас вглубь территории. И местное хозяйство эвакуируют, скотину точно угонят. Русские говорят, что Гудериан в самые удачные дни продвигается не больше, чем на пять километров.
Аргумент. Они, даже нагрузившись скарбом, легко сделают за сутки не меньше двадцати километров. А если машину или хотя бы телеги в помощь дадут, то и сорок будет по силам. И то, что канонада уходит в сторону от них, они сами слышат.
Работать Карлу понравилось. С фермы, которая летом находится в лесу, им принесли кучу дырявых железных вёдер. Не эмалированных, оцинкованных. Такие вёдра со временем всё-таки ржавеют, цинковое покрытие не вечное, и первым делом щели появляются в месте стыка дна и боковины.
— Это паять? — с сомнением оглядывает железную рухлядь Карл.
— Найн, — Фридрих приступает к работе, параллельно обучая приятеля. — Русская методика реанимации хлама.
Жесть одного ведра идёт на вырезание нового днища, чуть шире, чем диаметр дна. Хватает на два экземпляра. Лишние миллиметры загибаются вверх (или вниз, как посмотреть) под прямым углом. Уменьшенный таким образом диаметр уже должен точно соответствовать нижнему диаметру ведра.
— Или немножко больше, — Фридрих показывает ладонями расходящиеся направления, — чтобы внатяжку вбить. Смотри не перестарайся с допуском. Сильно широко сделаешь, всё поведёт, и ничего не добьёшься.
Вставлять новое дно надо не до конца, оставить полоску жести, которую надо загнуть вовнутрь и «обнять» «бортик» днища. Закончив первое изделие, Карл показывает его другу. Тот заставляет его сплющить получившийся шов, прибить его ко дну.
— Тогда точно не отвалится, — поясняет Фридрих.
Михейтч особого внимания на них не обращал, грохотал своими молотками, изредка привлекая на помощь Фридриха. Карл не вникал, что они там отковывали. Какие-то скобы, костыли…
Жестяные работы Карлу понравились. Начиная с третьего ведра, он работает, почти не задумываясь, и к концу дня кучу дырявых ведёр сменяет стопка отремонтированных. Когда они прибирались в кузне в конце дня, — Карл слегка потряхивал правой рукой, гудящей с непривычки, — к ним заглядывает Егоритч.
— Ого! — восхищается оберхаупт и говорит что-то непонятное, но по тону одобрительное. — Вы прямо стахановцы.