Генералы негромко гомонят, обсуждая новость. Хм-м… вообще-то смысл в этом есть. Фон Бок, если ему повезёт взять Лиду, сильно мне логистику испортит. Не фатально, но серьёзно.
— Владимир Ефимович, срочно готовь два приказа и отправляй немедленно. 70-ый корпус отдай под оперативное командование Никитину. Иван Иваныч, 59-ую авиадивизию закрепи за 13-ой армией. А я пойду с Никитиным переговорю.
Спускаюсь вниз на радиоузел. 71-ый стрелковый корпус, оказавшийся под ударом, почти весь из новобранцев. Тут и плюс и минус. Плюс в том, что скоро получу обстрелянное соединение. Минус в том… понятно, в чём.
— Дивизии ополчения мне отдашь? — Семёныч молодец, конечно. Ждал его не больше десяти минут и сразу берёт быка за рога. Подгребает себе всё, что можно.
— Первую и вторую могу в резерв отдать. Полностью столицу не буду оголять.
Эти две дивизии самые боеспособные. Интенсивнее всех воевали.
— И, Семёныч, слушай внимательно. Если что, Рычагов тебе в помощь, но сам знаешь, он и так небо крепко держит. Лиду не то, что запрещаю отдавать, а на пушечный выстрел чтобы не подпустил! Вмешиваться не буду, тебя учить только портить. Сделай так, чтобы неприятными новостями меня с этого направления не беспокоили.
— Не волнуйся, Грыгорич. Усё будет путём.
Поднимаюсь успокоенный. Мне есть чем заняться кроме Лиды. На Никитина можно положиться. Не зря же я его единственного постоянно только по отчеству зову. И он меня.
Окончание главы 18.
Глава 19. Эпилог. Железный капкан
1 октября, среда, время 14:25.
Позиции 70-го стрелкового корпуса близ местечка Бастуны (на пути от Вильнюса к Лиде).
Полковник Ильичёв, комкор.
Полковника потряхивало. Не дай бог никому так вляпаться. И грозное начальство рядом, в полном составе. Кузнецов (командарм 3-ей армии) далеко, и он сейчас не совсем начальник. Новый, вот он, чуть позади генерала Павлова, генерал-лейтенант Никитин…
Мы же всё сделали, как надо! Как фрицы смогли взломать в течение нескольких часов трёхслойную оборону? По словам комдива-23, собственным впечатлениям и докладам вырисовывается удручающая батальная сцена.
Поначалу неторопливые немецкие танки резко ускоряются, не дожидаясь конца артподготовки. И успевают проскочить минный заслон. Ну, пусть пять танков из шести, один всё-таки попался. Первая линия обороны смята, минный заслон взорван, дежурный взвод окончательно растоптан следующей волной атаки. Еще семь танков при поддержке пехоты.
Танковый авангард громит миномётное прикрытие и позиции лёгкой артиллерии. Только и успели сорокопятки «разуть» один танк. Рыча и фыркая, «тройка» крутится на заглублённом миномётном гнезде, превращая в фарш не успевшего удрать вслед за товарищами красноармейца.
Удары дальнобойных гаубиц почти не причиняют наступающим вреда, танкам нет нужды держать дистанцию между собой меньше пятидесяти метров. Своё слово сказали зенитчики, спалив пару танков, и тут же были уничтожены ответным огнём. Вторая ЗСУ на другом фланге успела уйти, и полковник не знал, наказывать их за это или хвалить. Надо разбираться.
Разворачивание примыкающих к прорыву подразделений проходит в целом успешно, но разрыв линии обороны увеличивается. Если бы не…
Генерал Павлов.
— Если бы не парни с 122 ИАПа, тебя бы до самой Лиды гнали.
В моих словах ни капли упрёка. Это ж война, дело житейское. Корпус из новобранцев, чего от них ждать? Столкнулись с профессионалами войны. Тут не успели, тут чуток замешкались, вот и результат.
И хоть нет в голосе ни грамма обвинений, полковник ещё больше сникает и смурнеет. Впечатлительный какой. Тоже необстрелянный, как и его бойцы.
— Нэ тушуйся, Фомич! — Никитин заходит к полковнику с другой стороны и хлопает того по плечу. А я не удерживаюсь от того, чтобы подкинуть перцу на свежие раны.
— Почти на двадцать километров за сутки отступили. Это у нас рекорд, да, Семёныч? У тебя какой самый плохой результат?
— До восьми километров, Григорыч. Это когда вы мне приказали отступать шибче…
Делаю страшные глаза и затыкаюсь. Семёныч тоже понимает, что сболтнул. Хотя, что уж теперь?
— Тогда нам их надо было заманить. Видишь, Егор Фомич? Семёныч намеренно фрицев в ловушку втягивал, и то, больше восьми километров в сутки не мог сделать.
Ильичёв то краснеет, то бледнеет, но в целом обсуждение идёт спокойно. А чего нам? 20-ая танковая дивизия вермахта, обидчица полковника, изрядно потрёпанная, сейчас, истекая кровью, отчаянно пытается выдраться из бульдожьей хватки 13-ой армии. Чудом вырвались из котла, ещё раз промяв оборону 70-ого корпуса.
— Григорыч, корпус надо усилить, — Никитин заводит ту же песню под названием «дай-да-дай, дай побольше!», — полсотни танков подбросишь?