— М-да… вот этот дот удачно расположен.
Полковник сдержанно засветился, кажется, Жуков не баловал подчинённых пряниками, и принялся объяснять.
— С той стороны дороги ещё один. Один прикрывает подходы к другому, а холмом защищены с фронта.
— Финны так делали, ох и натерпелись мы от них, — вздохнул Павлов.
— Да, после зимней кампании мы обратили на этот способ расположения огневых точек внимание.
— Да, — Павлов внимательно оглядел диспозицию. Было пасмурно, слегка задувал неприятно промозглый ветерок, но обзору ничего не мешало.
— Наступающие вдоль дороги попадают под перекрёстный огонь. Очень неприятное положение. А с флангов доты обойти не могут?
— Линия огневых точек непрерывна и дублирована. Где-то запланированы минные поля, позиции пехоты. Нет, не смогут.
— С фронта прямой наводкой огонь бесполезен. Поразить сбоку под острым углом издалека? Маловероятно. А если гаубицей по навесной траектории?
Павлов принялся чертить сорванным с куста прутиком на снегу. Вслух размышлял:
— У гаубиц типичный угол стрельбы 60 градусов, у нас склон, где расположен дот…
— Тоже 60 градусов. Ну, может 55, — проинформировал полковник.
— …значит, снаряду зацепиться не за что. Угол атаки — почти нулевой. Рикошет неизбежен, — Павлов встал, выбросил прутик, — Дот практически неуязвим. Только если с тыла ударить. Бомбометанием под острым углом.
— Что невозможно, — присудил себе победу полковник.
— Теоретически возможно, — не согласился генерал, — пойти на неизбежные потери от зениток, рискнуть. Возможно, потерять несколько самолётов…
— И разнести такой ценой дот, который мы восстановим за несколько часов.
Генерал, полковник, несколько стоящих рядом офицеров переглянулись и дружно засмеялись.
Глава 2. Реформация. Комиссары впереди
У Павлова проснулся интерес к фортификации, видно, заразился от Кирилла Арсеньевича. Он только откровенно скучал при изучении штабных карт, но и тут его поддерживал энтузиазм пенсионера.
Через несколько дней генерал Павлов устал. Устал и заскучал. Они оба устали и хотели «домой», в свой округ. Он ещё поприсутствовал на последнем совещании в штабе Жукова, послушал его громы и молнии, что он метал в подчинённых, выпросил у него офицера из хозяйства фортификации Короткова и отбыл в Минск.
Весь рейс до Минска счастливо продремал в самолёте.
У себя «дома» можно и расслабиться. Слегка. Генерал раскидал всех привезённых им командированных и прибывшего своим ходом Мерецкова. К Мерецкову прикрепил адъютанта из «этих» с синими петлицами, но инкогнито. Под видом обычного штабного офицера. Прикрепил адъютанта, организовал свиту и отправил в инспекционную поездку по частям. Проверять боеготовность. И пусть посмотрит свежим взглядом со стороны, вдруг что-то заметит. Старшего лейтенанта фортификатора молодого по-юношески свежего парня отослал в Брест. С наказом выработать рекомендации по оборонительным сооружениям. И дальше вдоль границы. Капитан Крайков сам ушёл к коллегам в управление НКВД.
«Ну, наконец-то мы одни», — мысленно потёр руки Кирилл Арсеньевич и засел за карты.
Не получилось у него в тот день с картами. Добрался до них только на следующий день. Если бы кто заглянул к нему в рабочий кабинет, то мог бы решить, что у командующего кукушка съехала. Он долго сидел неподвижно, только глядел остановившимся взглядом сквозь стены на что-то далёкое и невидимое. Для полного сходства с дебилом не хватало струйки слюны, капающей с подбородка. Дома младшая дочка отвлекла ненадолго, с ней он немного пообщался. Жена чутко уловила, что он не в себе, заняла Адочку какой-то игрой. И лёг он поздно, и спал странно. Во сне продолжали спорить двое, генерал и неведомым образом засевший за штурвал его сознания неведомый престарелый хлыщ из будущего.
Первое время престарелый хлыщ брюзгливо копался в памяти Павлова, как в собственной кладовке. Генерал нервничал, на такой бесцеремонный обыск не были способны ни молодцы Меркулова, ни славящееся своей жестокостью и цепкостью гестапо. На вопросы отвечать бесполезно. Попробовал раз по поводу какого-то приказа, и болезненно зажмурился от почти физического визга пенсионера. Кирилл Арсеньевич впал в бешенство. Остановил усталый вопрос генерала:
— Хорошо…
— Ничего хорошего! — отрезал Кирилл Арсеньевич
— …Всё у меня плохо. Ну и что? Тебе-то что? Ты всё равно ничего не можешь сделать.
Тут он получил такую порцию едких издевательств, что заполыхал всем лицом вплоть до кончиков ушей.
— Будь я немецким агентом, я действительно не смог бы сделать ничего большего после тебя, идиот…