Какой-то свет пролил отвратительный процесс, случившийся в стране и приведший к расколу Союза. Перестройка, которую злые языки окрестили катастройкой. Но нет худа без добра, открылись все шлюзы и когда толстый слой пены осел, в голове начало что-то прояснятся. Чтение массы материалов на эту тему начали выкристаллизовать понимание причин катастрофы 41-го года. Истинных, сцуко, причин.
Первым делом надо отбросить в сторону кучи когнитивного мусора.
1. Неожиданность нападения. Преимущество первого удара.
Не проходит. Никак не объясняет факта, почему немцы в 42-ом избивали РККА, как хотели. Какая может быть неожиданность через год после начала войны? И даже через месяц. Первые несколько дней — да. С учётом особого тугоумия некоторых деятелей, облечённых властью, неделя, в крайнем случае. Дальше всё, эффект исчерпан. Выбили в первый же день тысячу наших самолётов? Ну и что? Их было девять тысяч, стало восемь. Против четырёх с половиной у немцев. Соотношение качественно не меняется. Да и хрен с ними, с устаревшими морально и физически аппаратами.
И что мог сделать вермахт за неделю? Если сравнить СССР с яблоком, то немцы только тонкую кожицу за это время прокололи. Дальше сотни километров пройти не смогли бы. Будь дело только в преимуществе первого удара.
На самом деле гнали РККА до Москвы. Нашлись умники, тупо, на уровне начальной школы, высчитавшие среднюю скорость продвижения немецких войск. Элементарно. Расстояние от границы до Москвы разделили на время, за которое немцы к ней подошли. Примерно тысяча километров преодолена за сотню дней. Получается 10 км в сутки. Особо не торопясь, прогулочным шагом, пешочком, так и сделали. По пути ломая бешеное сопротивление мощной и многочисленной армии.
Здесь я уже, считай, помог. Если меня, то бишь, генерала Павлова до начала войны не загонят за Можай в наручниках, — генерал есть, а статья найдётся, — то эффекта неожиданности немчуре не видать, как своих ушей. В моём округе.
Как-то я долго и непонимающе, пытаясь уложить это в голове, читал докладную генерала Ротмистрова маршалу Жукову перед Курской битвой. Запали в голову строчки: «Немцы, противопоставив нашим танкам Т-34 и КВ свои танки Т-У ("Пантера") и Т-У1 ("Тигр"), уже не испытывают былой танкобоязни на полях сражений.». Что-о-о?! Немцы страдали танкобоязнью, в которой повинны в первую очередь Т-34 и КВ?
Не нашлось умников, и сам я не догадался сопоставить, сколько немецких танков было подбито, а сколько Германия произвела за годы войны. Как бы первое, статистические данные с поля боя, не превзошло второе в несколько раз. И это не результат вранья, это результат бережного и хозяйственного подхода. Подбитые танки ремонтировались и возвращались в строй. Из четырёх танков немцы реанимировали три. Так что фактически танковые потери немцев надо делить на четыре.
Что можно сделать? Два вывода.
1. Создать собственную рембазу. В каждой танковой или моторизованной дивизии, если не хватит ресурсов на каждый полк. За счёт чего? За счёт техники и кадров МТС, которые мобилизуем в первый же день войны. Надо этим заняться. Рембазу, станки и прочее, можно даже не вывозить. На месте организовывать. Короче, надо посмотреть.
2. Создать помехи немцам. По мере возможности вывозить с поля боя подбитую и захваченную трофейную технику. Любую. И бронетанковую и автомобильную. Если нельзя так сделать — подорвать до полной невменяемости. Сапёры не смогут подобраться? Расстрелять из пушек прямой наводкой. Мотор, гусеницы, внутреннее оборудование — всё должно быть превращено в хлам.
Немецкие ремонтные подразделения — считать стратегически важным объектом для уничтожения и диверсии. Лучше всего, захвата и пленения. А что? Части-то не боевые.
ВВС.
С этим сложностей, хоть отбавляй. Немцам уступаем на голову. На равных за господство в воздухе стали бороться только в 44-ом году. В лучшем случае, с конца 43-го. И главное, не за счёт технического превосходства. Наши лучшие самолёты не уступают немецким. Или почти не уступают.
Немцы превосходят нас на голову в организации. В моём распоряжении сейчас примерно столько же самолётов, сколько и противостоящей мне группе армий «Центр». Но немцы добились показателя в пять самолёто-вылетов в день, а соколы Копца — чуть больше одного, в среднем. Налёт немецкого пилота — 200 часов, только после этого курсант получает статус лётчика. У нас норма снижена с 30 до 15 часов. На фоне всего этого хроническая нехватка топлива и качество сборки машин.