— Дмитрий Григорич, они просили два боекомплекта, — слегка осуждающе смотрит на меня Климовских.
— Хватит им половины, — жмусь, как сельский куркуль, но основания у меня есть, — они, во-первых, не мои. Во-вторых, если дам, сколько просят, они экономить не будут. Пусть поучатся беречь патроны. А то замучаемся им подвозить.
И уборочная на носу. Вроде бы какое мне дело? Но разве народ и армия не едины? Не всё нам тянуть из народного хозяйства, спины русских мужиков крепки, но всё имеет предел прочности. А у нас десять тысяч пленных накопилось. Дармовая, по сути, рабочая сила, чего им киснуть. Опять же им веселее, рабочий паёк сделаем погуще.
— Лаврентий Фомич, здравствуй, друг мой, — вопрос об использовании пленных решаю сам. Заодно и радую его известием о передаче им трёх вагонов трофейного продовольствия. Цанава организатор толковый, разберётся.
17 июля, четверг, время 11:05
Вильнюсская оборонительная линия
Никитин уболтал меня на укрепление Вильнюсского направления. Слишком длинная полоса обороны для одного, пусть и мощного, соединения. Да я ещё речку Вилию на него повесил для обороны от Гудериана. Гляжу безотрывно на Никитина минуты три. Безотрывно и не мигая.
— Сделаем так. Генерал-лейтенанта Филатова снимаем с командования 13-ой армии уже официально, пусть доформирует новую армию в Смоленске, — давно надо было это утвердить.
— Исполняющим обязанности назначаем тебя. И тогда 2-ой стрелковый и 17-ый механизированный становятся твоими. Работай. Задача-минимум: ни один вражеский солдат не должен появиться рядом с Минском.
С любопытством смотрю на свежеиспечённого командарма. Не сказал бы, что его сильно обрадовало. Видимо, ждал дивизию на укрепление и место для неё, небось, припас, а тут ему пять дивизий, среди которых две танковые. Хотя танковые они только по названию, танков там кот наплакал, то бишь, я от щедрот сколько-то выделил.
— Как раз трофейными танками их снабдишь. Ты ж не распределил их ещё?
Никитин молча качает головой, потом роняет:
— Думал их разбавить по частям…
— Обслуживать неудобно, когда большое разнообразие в одном месте
Оглядываю местность перед НП. Справа небольшая речушка Мяркис кокетливо изгибается узким руслом. Гляжу скептически, курица вброд не перейдёт, а вот танк проскочит. Никитин соглашается:
— Танкоопасное направление.
— Что придумал?
Долго слушаю наполеоновские планы. Скептически слушаю, и новоявленный командарм замечает.
— Что не так, Дмытрый Грыгорыч?
— Понимаешь, изюминки нет. Ты всё правильно говоришь, и бьюсь об заклад, худо-бедно, но всё сработает. Только это всё было и фрицы всё это знают. Минные поля, говоришь? Разминируют.
— Под пулемётным и снайперским огнём?
Насмешливо гляжу на своего протеже.
— Ты чего, генерал? Не в курсе последних военных хитростей? Артобстрелом или бомбёжкой разминируют твоё поле. И что тут твои снайперы сделают?
— Ладно, пошли, пообедаем, а там подумаем ещё, что можно сочинить.
Обедать мы пошли к красноармейцам. Время от времени полезно напрягать интендантов такими генеральскими выкрутасами. Этому я тоже Никитина учу. Противостоянием с фон Боком он будет сдавать экзамен на командарма. Утверждать его пока не буду, и.о. побудет. Мне с фон Боком задираться уже нет мотива, я его переиграл. Он пришёл на место, которое я ему приготовил, он послушно, как змея под дудочку факира залез туда, куда мне надо.
18 июля, пятница, время 16:05
Бронепоезд «Геката».
В Барановичи поехал на этом бронепоезде, сопровождая уже свой эшелон с боеприпасами для группировки Рокоссовского. Сидел с улыбчивым и относительно молодым майором-артиллеристом, — они все артиллеристы, — в командирском вагоне. Пили чай, разговаривали.
Бронепоезд уютно постукивает колёсами, поверхность горячего чая в стакане с вычурным железнодорожным подстаканником отзывается лёгкой рябью. За окном мирные пейзажи. Изнутри не видно, что вагон и весь поезд под мощной бронёй. И что окно это бойница, открытая сдвинутой вбок бронеплитой. Полное ощущение мирной жизни, к которому добавляется чувство почти полной безопасности, от знания, что они едут под защитой брони, грозных пушек и слаженной команды военных.