— У меня кое-какие трудности, командир.
— Давай по порядку. Насколько наш шустроходный продвинулся?
— Километров тридцать-тридцать пять.
— Пять километров в сутки это не много. Какие у тебя сложности?
— И сейчас идут параллельно Вилии. Готовился пустить им кровь при форсирования притока Страча, а они вдоль неё повернули на север к городку Свирь. Ударил по ним крупнокалиберной артиллерией. Они вызвали авиацию и раздолбали мою гаубичную батарею, — жалуется почти генерал.
— В ноль?
— Два орудия уцелели.
— Если раздолбали твою батарею, значит, не прикрыл её зенитками. Или вовремя не сменил позицию…
— Они очень быстро прилетели, пяти минут не прошло, — перебивает полковник.
— Не сменил позицию, не устроил ложную, короче, не доглядел. Быстро прилетели, это не значит, что аэродром рядом. Немцы могли на лету свои юнкерсы перенацелить. Немедленно свяжись с воздушным наблюдением через нашу авиаразведку. Они будут передавать тебе данные радаров, касающиеся тебя. И артиллерийское подкрепление мы тебе вышлем. Потерпи день-другой.
Пришлось звонить, уже по нашей линии, Климовских. В нашем резерве 152-мм МЛ-20 нет. Но есть 76-мм. Если четыре пушки Анисимов потерял, то чтобы не снижать силу залпа, надо прислать ему две четырёхорудийные батареи. И зениток, желательно мобильных. Получит всё быстро. До Вилейки — железка, а потом до Свиря — дорога.
Сведения от радаров передаются в Минск и сюда. Собственно, центральный аппарат авиаразведки здесь, в Барановичах. Так что продублировать просьбу Анисимова, а вернее, устроить выволочку за то, что пропустили авианалёт без предупреждения заинтересованных соединений, хочешь не хочешь, а надо.
— Товарищ генерал армии, мы не успели, немцы неожиданно курс изменили! — оправдывается лейтенант, командир расчёта наблюдателей.
— Сообщайте обо всех самолётах на расстоянии ста километров от наших позиций.
— Слушаюсь, товарищ генерал армии!
Сто километров это перебор, хватит и пятидесяти, но пока сообщение дойдёт до адресата, как раз и будет такое опасное расстояние. Сорок-пятьдесят километров бомбардировщик преодолеет за пять-восемь минут.
Выхожу из штаба на крыльцо, покурить на свежем воздухе. В Белоруссии жара очень мягкая, сказывается большое количество воды. Она тут везде. Обратная сторона не очень приятная, комаров много, но они только вечером на боевые вылеты выходят. Солнце, как и полагается вампирам, они не любят.
Что-то я подустал от всех этих генеральских дел. Одна надежда на когорту подготавливаемых мной старших командиров. У меня уже четыре перспективных генерала. Никитин, Болдин, Анисимов, и вот теперь присматриваюсь к Рокоссовскому. Для окружающих присматриваюсь, так-то и без того знаю, что он талантливый полководец. Болдина я, пожалуй, исключу из числа самых-самых. Он замечательный зам, а вот потянет ли самостоятельное командование фронтом или даже армией, сильно сомневаюсь.
— Здравия желаю, товарищ генерал армии! — чуть задержавшись, чтобы кокетливо стрельнуть серыми глазками, мимо меня пробегает девушка — сержант.
Знакомое лицо и коленки такие же соблазнительные. Светлана! Хм-м…
А девушку уже перехватывает мой бравый адъютант. О, и что это я вижу? Саша глаз на неё положил? Точно! Такой обаятельной улыбкой он любую девушку наповал сразит. Э-э-х, где мои семнадцать лет? Или хотя бы тридцать?
Саша спешил ко мне, Света его задерживает, значит, могу ещё несколько минут побездельничать.
— Товарищ генерал, нам пора, — адъютант держит улыбающуюся девушку за руку.
— Пора, так пора, и-э-х-х! — кряхтя, встаю со скамейки. Кончился мой отпуск. Иногда у меня рождаются сильные подозрения, что это округ, который сейчас фронт, командует мной, а не я им.
За спиной раздаётся различимый звук поцелуя и девичий смех. Догнавший меня у машины Саша сияет.
18 июля, пятница, время 20:25
Бронепоезд «Геката», Полесье к югу от Пинска.
Мы километрах в пяти от края Полесья. Кажется, местных тут прижали. Местные, потому что уже не моя территория. Моя — на той стороне Припяти. Железка разрезает узкую полосу среди густых лесов. И справа, в направлении на два часа, если считать за двенадцать направление железки, слышится канонада разрывов. Кто-то, — да понятно, что это фрицы, — гвоздит по лесным угодьям миномётами. А убойность мин в лесу неприятно высока из-за разрывов на высоте. Хотя с другой стороны, деревья защиту дают. Осколки дальше двадцати-тридцати метров просто не проходят.
Вылезаю на открытую зенитную платформу, прикрытую только маскировкой. Без неё мои бронепоезда шагу не ступят. Маскировка хитрая, она создаёт для наблюдателя сверху видимость пустой железной дороги. Уловка из прошлой жизни. И придумали, между прочим, фрицы, а не мы.