Безудержным хохотом нас срубает одновременно.
— Одно плохо, — нахожу в себе силы вставить замечание, — Иосик Геббельс может поднять шум об особо изощрённых большевистких пытках бедных военнопленных…
— Дмитрий… Григорич… хватит… — Рокоссовский стонет и утирает слёзы от смеха.
С трудом переходим к делу. Записываю в блокнот требуемые ресурсы пункт за пунктом. Маскировочные сети, сотня 82-мм миномётов, дюжина трофейных эрликонов…
— С зенитками у меня не очень, Константиныч, — извиняюсь я, — вроде много, и сильно не хватает. Учи личный состав работать стрелковым оружием по воздушным целям. Хоть по головам лаптёжники ходить не будут. Миномётчикам объясни…
Уже полночь близится, а я всё рассказываю. Только сейчас понимаю, как далеко мы ушли от остальных. Будто моя армия совсем другая. Рисую на бумаге примерную схему миномётных батарей. С рисунком защитных позиций, путями отхода и прочим. А у него ещё и радиостанций нет, о хосподи…
17 июля, четверг, время 07:50
Рядом с местом впадения речки Страча в Вилию.
Лейтенант Гатаулин.
— Куда палишь, придурок!? — худому, но жилистому пулемётчику прилетает звонкий подзатыльник. — Я тебе что сказал? Возьми на пять метров выше земли! Опять прицел не установил? Я тебя сегодня в пыль измордую!
От очереди Гришаньки наши отступающие через низинку от противоположного леса слегка шарахнулись в сторону. Хотя он и так бы в них не попал.
— Уйди с глаз долой! — Гришаньку в сторону, прицел на пятьсот метров. Ну, точно, на сотне стоял.
Наши отступают, забирая вправо от нас. Там лесок выпирает чуть ближе. Отступают технично, как учили. Сначала одна часть стреляет по лесу, с колена или лёжа. Потом вторая, а первая уходит дальше. Щас, парни. Прикроем.
Выпускаю длинную очередь, укладывая пули прямо перед кромкой леса. Неприкрытой угрозой вырастают густым строем пулевые фонтанчики. Те, кто пытался оттуда подстрелить наших ребят, наверняка энтузиазм подрастеряют. Вроде оттуда кто-то дерзил? Очередь патронов на пять зло треплет густые кусты.
Я со своим родным отделением пулемётчиков плюс приблудный взвод, от которого осталась половина, кружим москитным роем у носа фрицев уже почти неделю. Не так много фрицев наколотили, голов пятьдесят где-то. Немец сторожкий стал. И-э-х, где те деньки, когда они открыто и весело на мотоциклах лихачили.
Снова бодрой швейной машинкой стучит в моих руках пулемёт. Нравится мне этот немецкий зингер. А те деньки прошли. Как весело и смешно, наловчившись, одной очередью снимать два экипажа сразу. Мотоциклы, бывалоча, так забавно кувыркались, приятно вспомнить.
Всё, кончилось веселье. Фриц идёт, как танк, хрен на кривой козе подъедешь. Засадная рота наших диверсантов вон как драпанула. Среди передовой разведки никаких мотоциклов, только броневики, танкетки, а то и танки. И боковое охранение вычёсывает окружающие леса частой гребёнкой… что, ребята уже здесь? Значит, надо сваливать.
— Отходим!
Здоровый с глазами слегка навыкате, но уже не такими наглыми, парняга подхватывает из моих рук пулемёт. Перевоспитывается Николаев потихоньку в отважного героя. Уже без пинков и подзатыльников всё делает. Но пока подвига не совершит, так и будет работать вьючным конягой.
— Сюда! — машет мне рукой смежник, тоже лейтенант. Селивёрстов, ротный командир диверсантов. Сворачиваем к ним, улепётываем вместе. Совместный драп он такой, объединяет. Даже как-то на душе теплее становится.
Впереди овражек, запрыгиваем в него. Успели! Через четверть минуты раздаётся свист первой мины. Фрицы лупасят по месту, из которого по ним посмели стрелять.
— Приготовься, — говорит Селивёрстов в коротком промежутке между разрывами.
Что-то задумал? Селивёрстов объясняет. Киваю, смысл есть, как и риск, но куда без него. Стараюсь сдержаться, меня в такие моменты иногда колотить начинает. Намного легче, когда приходиться действовать сразу, без ожидания.
И вот пауза в обстреле заканчивается. Ещё бы подождать для верности, но усидеть не могу, внутри уже кипит.
— Всем! Быстро назад! — это я своим и выскакиваю сам. Успеваю только услышать, как ругнулся мой смежник.
Вперёд! Несусь, как лось безрогий. Если не успеем, столкнёмся лоб в лоб и на шквальный огонь в упор. Быстрее, быстрее! Деревья обегаю, кусты не всегда. Меня обгоняют диверсанты, эти ребята в лесу живут, им не привыкать.
Успели! Едва достигаем кромки, как вижу, что цепь немецких автоматчиков прошла половину поля между нашими лесками. На отдалении метров в сорок — вторая цепь. Всего человек двести. Понятно, почему мы их опередили. Если бы они безоглядно помчались вперёд, то встретили бы нас уже в лесу. Горячим приветом автоматных очередей в упор.