— Извини еще раз за назойливость, — начал я, смущенный. — Сам понимаешь, благодаря тебе я на грани великого научного открытия.
Способность сознания создавать идею божества… И оживлять материю, одухотворяя…
— Слышал! — нетерпеливо перебил он меня. — Короче!
— В тот год, когда погиб Алтай, ты был на Массиве дважды?
Он кивнул, ничуть не смутившись:
— Да! Как дозвонился своей филологине, так и побежал следом за Алтаем.
— Почему же столько лет ты скрывал это?
Варнаков пожал плечами, задумался, попыхивая сигаретой:
— Сначала боялся: мало ли что могли подумать наши друзья и его родственники. А потом… Потом и сам поверил, что никуда я не ходил второй раз. Приснилось, что залез в одиночку на Дурной, что на Массиве накрыло лавиной, утерял рюкзак, что из нашей заначки забрал продукты, на которые Алтай рассчитывал, что полз в город на четвереньках в соплях и в слезах, причитал в голос: «Господи! Если ты есть и поможешь мне вернуться живым — никогда больше в горы не пойду!» И сейчас было бы стыдно встретиться с теми туристами, что подобрали меня. А тогда тем более…
— Так какого ж..? — сорвался я. — Столько лет на тебя убил…
— Так прямо ты со мной только и возился?! — усмехнулся Варнаков.
Он был прав — разве в нем дело? — за все это время мы не провели вместе и недели. Но если бы знать о втором восхождении тогда? Впрочем, что тогда? «Эдуард Калистратович» в таких случаях не помощник, а значит, было бы то же самое.
— Не подумай, что я тебе лгал, — бросил окурок в урну Варнаков.
— Но сейчас, по спокойному разумению, мне все представляется иначе: труп нашли случайно. Галлюцинации? Может быть, их не было — ты сам говорил, что у меня сильна ассоциативная память и воображение приличное… Мне уже кажется, что и Массива-то нет — есть обычная горная возвышенность: ледник, скалы.
— Помнишь, говорил, что волосы Алтая изменили цвет? На какието экстросенсорные явления намекал?
— Показалось, наверно. Я же потом, через год, все это вспомнил, а тогда и не приглядывался… Насчет отклонений — мало ли чудиков в городе ходят босиком по снегу?! Всему можно найти самое ординарное объяснение, — отмахнулся он. — Разве что… Ты в бильярд играешь, — оживился вдруг Варнаков. — А я начал. В обеденный перерыв. И вот какие мысли приходят в голову: некто — кий, обозначим его через «С» — судьба, загоняет шар «А» в лузу — так называемый свояк. Шар этот должен прийти к цели, соприкоснувшись с другим шаром «В» — карамболь! Иная комбинация: «С» бьет по «В», «В» бьет по «А» и загоняет в лузу чужака. Чувствуешь разницу?
— Не очень! — внутренне содрогнувшись, пожал я плечами.
— Знаю, о чем подумал, — встал Костя. — Не было бы шара «Варнакова», «Алтай» не попал бы в лузу?! Так вот, чтобы понять, что такое «карамболь» не на сукне, а на скально-ледовой высоте, нужно побывать на Массиве. В этом, пожалуй, что-то есть.
— В психоанализе это называется проще: комплекс вины, — сказал я прощаясь. Варнаков жил уже в другом, недосягаемом для меня мире.
В следующий раз мы встретились только ранней весной. На обочинах дорог еще чернел лед, и тяжелый смог, напитавшись туманом, стелился по улицам. В магазинах не было картошки, и я после работы поехал на Центральный рынок. День был будничный, но базар переполнен пестрой толпой.
Я шел вдоль кооперативного ряда сеток и чуть не споткнулся о широкую спину в старой телогрейке. Отскочил, едва не опрокинув штабель из пустых ящиков, спрятался. Это опять был он: несчастный обрубок, который никак не покидала жизнь.
Будто специально он развернулся вместе с тележкой ко мне лицом, задрал рубаху. Его живот был исполосован шрамами, над грязным пупом торчала пластмассовая трубка. Он сунул в нее грязную воронку и слил треть бутылки дешевого вина.
— Все экспериментируешь?! — тяжелая ладонь легла на мое плечо. От неожиданности я выскочил из-за штабеля, обернулся.
Варнаков, с Маринкой под руку, хохотал нудно и противно, как дребезжащий сигнал трамвая. Улыбалась Маринка — ослепительно накрашенная, с пышной копной волос.
Вот же угораздило встретить их именно сейчас. Я растерянно зыркал по сторонам, желая спрятаться от инвалида. Но он уже заметил меня и уставился мутными глазами.