Глава 29
– Давай, прижги ему пятки! – выкрикнул царь.
Раб подлил ему вина в кубок. Господин отхлебнул, жадно наблюдая за манипуляциями палача.
Рэм с трудом сглотнул, глядя в сторону. Что-то тошно скворчало и шипело. Истошно вопил несчастный Толстопуп. Рэму хотелось зажать нос, чтобы не чуять запах палёного мяса. А заодно закрыть уши. Это не экран в кинотеатре, где ты сидишь в удобном кресле и хрустишь попкорном. И не видео из Интернета, где самые страшные кадры вызывают лишь холодок под ложечкой и ощущение сладкого ужаса.
– Что он задумал? Зачем пробрался в мой дворец, как вор? – сказал царь, и один из стражников повторил его вопрос Толстопупу.
Тот не отвечал, извиваясь в руках помощников палача. Царь поднял палец. Палач обратился к своим инструментам, порылся в них, и вернулся с устрашающего вида клещами. Рэм закрыл глаза.
– Ничего! Я ничего не хотел! – выкрикнул пастух.
– Он замыслил убить своего господина? – презрительно спросил царь. – У него было оружие?
Стражник опять повторил вопрос. Палач склонился над Толстопупом. Рэм вжал голову в плечи, пережидая, пока не перестанет звенеть в ушах.
– Нет! У меня ничего не было!
Из полутьмы под галереей, обрамлявшей двор, появился пухлый раб. Он мелко просеменил на полусогнутых ногах к фонтану, опустился на колени перед своим господином и поднял на вытянутых руках прямоугольный предмет.
– Что это? – брезгливо спросил царь. – Он принёс это с собой?
Стражник коротко спросил, палач сжал клещи. Над двориком заметались испуганные птицы.
– Это просто старое корыто! – Толстопуп натужно откашлялся. Отдышался, хрипя и всхлипывая. – Просто корыто…
Рэм пригляделся. Это было то самое, многострадальное корыто, которое Ромка тащил с собой от самой реки, где они едва не утонули. Старое, треснувшее, в точках медных гвоздей и с обрывком металлической ленты по краю.
– Разве у моих рабынь не хватает своих? – скептически отозвался царь. Его тёмное лицо, заросшее курчавой бородой, скривилось в ухмылке. – Зачем им ещё одно?
Дядька не ответил, и царь кивнул палачу. Рэм заткнул уши. Ему было уже всё равно, смотрят на него или нет. Ястреб рядом с ним стоял неподвижно, складки плаща в багровом свете заходящего солнца казались выточенными из красного дерева. Руки советника были сложены на груди, на пальце поблескивал золотой перстень.
– Я принёс показать его! – голос несчастного пастуха поднялся до визга и сорвался в хрипение.
Царь подался вперёд, курчавая его борода в винных потёках тряслась, на жилистой шее билась крупная жилка. Край белого плаща с пурпурной каймой соскользнул с края фонтана, и мягко упал в пыль.
– Кому ты принёс его?
Какое-то время были слышны только всхлипывания, да потрескивание углей в жаровне палача. Потом дядька прошептал:
– Моей госпоже. Госпоже. Она хотела взглянуть на него. Просто посмотреть…
– Что за чушь! – рявкнул царь. Его налитые кровью глаза не отрывались от искажённого, покрытого потом и пылью лица Толстопупа. – Зачем госпоже смотреть на старую рухлядь?
Стражник эхом повторил вопрос.
– Она не верит, что её дети… – дядька задохнулся, хватая ртом воздух. – Не хочет верить, что её дети утонули. Она хотела потрогать корыто, в котором их унесли…
Царь подскочил со своего места. Быстро, скрипя золотой кожей сандалий, подошёл к распростёртому на земле человеку. Плащ взметнулся за ним белоснежными крыльями и упал складками на засыпанный песком клочок земли, когда господин склонился над пастухом.
– Что ты сказал? Её дети не утонули?
– Нет, я не говорил…
– Они живы? – страшным шёпотом выговорил господин, не отрывая глаз от корчащегося пастуха. – Дети Фиалки живы?
Рэм услышал, как рядом вздохнул Ястреб. Сейчас Толстопуп всё расскажет, и ему, Рэму, придёт конец. Он посмотрел на оструганные колья, все в потёках засохшей крови, на которых торчали отрубленные головы. Может статься, что скоро на одном из кольев окажется ещё одна голова. Или две.
Он оглядел двор. Пустая, без единого человека, галерея окружала квадрат выметенной до гладкости земли. У выхода стояли медными статуями стражники. Металл начищенных до блеска доспехов и наконечников копий отбрасывал солнечные зайчики. Ловушка, вот что это такое. И он, Рэм, сам сунулся сюда, как последний дурак. Лучше бы он остался там, в подвале, со старым жрецом. У того хотя бы нет громил-стражников под рукой.