К нам подошла официантка с подносом, и я прикрыла ладонью рот, чтобы заглушить смех.
– Ваш заказ, – вежливо сказала она, расставляя на стол чашки с кофе и тарелки с чизкейком, который я обожала с детства.
После ее ухода я постаралась взять себя в руки.
– Ты серьезно, пап? Ты прилетел из Лондона, чтобы скормить мне эту чушь? Мама любила тебя. Она только год как отпустила прошлое и вступила в новые отношения, а ты женат уже пять лет. И теперь ты смеешь заявлять, что она изменила тебе?
– Выслушай меня, Вайнона, это очень непростая история. Несмотря на то что наши отношения предала Линда, оглядываясь назад с высоты прожитых лет, я понимаю, что виноваты мы оба.
Я покачала головой, не желая верить его словам. Конечно, у мамы было много недостатков, но на предательство она неспособна.
– Прошу, дай мне шанс все рассказать, а потом уже сделаешь выводы. Ты взрослая девушка, Вайнона, такая мудрая и умная, и я уверен, что ты сможешь все понять и расставить по местам.
Он протянул руку через стол, желая накрыть мою ладонь, но замер в нескольких дюймах и просто положил ее рядом. Как будто боялся спугнуть меня.
Заметив обручальное кольцо на его пальце, я с трудом проглотила ком в горле. Мама никогда не носила обручального кольца, только помолвочное с бриллиантом, которое она продала, когда мы переехали в Америку.
– Хорошо, – я кивнула и дрожащей рукой поднесла ко рту чашку с горячим капучино. Кофейный аромат напомнил мне о моем любимом плейбое-бариста, и я искренне сожалела, что не взяла его с собой. Сейчас мне не хватало его поддержки.
– Мы познакомились, когда мне было двадцать, а ей только исполнилось восемнадцать…
– Можно, пожалуйста, с того места, где ты бросил маму и угрожал ей отнять меня? – резко перебила его, и он неуверенно кивнул.
Между нами повисло еще большее напряжение и неловкость.
– Хорошо. Прости. – Папа сделал глоток черного крепкого кофе и продолжил: – Мы прожили вместе десять лет, и это были самые счастливые годы в моей жизни. Я любил твою мать, любил тебя и мечтал жениться на Линде и официально стать семьей, но в те годы сильно зависел от отца. Ты наверняка знаешь, кем был твой дед.
– Он умер? – снова перебила я.
Папа нахмурился:
– Да, три года назад.
Я должна была выразить сочувствие, но не смогла. Эта новость не вызвала у меня никаких эмоций, потому что своего деда я видела всего один раз, и это не самое приятное воспоминание.
– Мой отец был очень властным, даже деспотичным человеком, и если бы я пошел против него, то подверг бы опасности в первую очередь тебя и Линду. Не думай, что я пытаюсь оправдать себя. Я был слабаком и не сумел отстоять свое право быть с любимой женщиной. Но в то время я мог только дать тебе свою фамилию и обеспечить вам спокойную жизнь в достатке. Я навещал вас при любой возможности и радовался каждому проведенному рядом с вами моменту. – Он сделал паузу, глядя прямо перед собой, словно у него в голове ожили воспоминания и он смотрел черно-белое кино, которое я не видела, но хорошо знала сюжет.
– Когда я стал членом парламента, все усложнилось. Я больше не мог навещать вас, как раньше, родители все сильнее давили на меня, требуя разорвать отношения с Линдой, потому что подобная связь бросала тень на мою репутацию. На этой почве мы с Линдой начали чаще ругаться, и порой наши ссоры затягивались на недели. Поэтому я пошел на радикальные меры – только чтобы ослабить прессинг родителей.
Я слушала, не перебивая, не представляя, к чему приведет его рассказ.
Но лучше бы так и не узнала.
– Я решил заключить фиктивный брак со старой знакомой из университета, дочерью нефтяного магната. Как и мне, ей нужно было прикрытие, поскольку она имела тайную связь с сирийским беженцем. – Папа сделал еще один глоток кофе и поморщился, как от зубной боли. – Я совершил огромную ошибку, не посвятив твою маму в свои планы заранее. О моих якобы отношениях быстро прознали журналисты, и Линда прочла о «романе» в желтой газетенке.
Пока что все сказанное отцом сходилось со словами матери. С той лишь разницей, что она утверждала, что папа закрутил интрижку на стороне.
– И что дальше? – спросила я, ощущая грядущую бурю.
Он прикусил нижнюю губу, и я невольно подметила, что у меня была такая же привычка.
– Мои люди всегда присматривали за вами, – медленно произнес он. – В тот день мама оставила тебя у соседки, ты же помнишь тетушку Полин? Она постоянно меняла парики, все они были ядерных оттенков.
– Помню, – слабо улыбнулась я. – Она готовила восхитительные блинчики.