Еще одна такая выходка, Кнопка, и я ворвусь в твою комнату, наплевав на то, что ты живешь не одна, и зацелую тебя до смерти!
Не знаю, как Рэйден, но я, похоже, сегодня точно не усну.
Глава 10. Айви
Если вы думали, что после того вечера у нас с плейбоем-бариста закрутился сумасшедший роман, как бы не так. У учебы были свои планы, а преподаватели словно задались целью высосать из студентов всю кровь, ну или подвести их к добровольному заключению сделки с сатаной. Если честно, я была в шаге от последнего.
За последние две недели мы с Рэйденом виделись всего три раза. Он тоже был занят учебой, работой, тренировками по волейболу, но все равно регулярно писал мне.
Рэйден:
Доброе утро, Кнопка, одевайся потеплее, сегодня на улице жуткий ветер.
Кнопка, ты досмотрела «Властелина»? Согласна пойти со мной в кино?
Рэйден:
Я досмотрел последнюю часть «Поттера». Признаю, мне понравилось настолько, что я готов выполнить любое твое желание. Можно оно будет пошлым? ;)
Постоянно думаю о тебе. Каждую минуту. Признайся, ты сбежала из Хогвартса, чтобы околдовать меня?
– Айви! – мама гаркнула мне в ухо так громко, что я подпрыгнула и уронила на стол вилку с пронзительным звоном. – Ты меня слушаешь?
– Мам, незачем так орать. Я прекрасно тебя слышу, – недовольно пробурчала я и тут же прикусила язык. Понимала, что лучше не злить маму, иначе она начнет читать нотации и я опоздаю на собеседование.
Я сидела на кухне Грега и ела его фирменную пасту со шпинатом в сливочном соусе, пока мама заваливала меня вопросами об учебе, жизни в общежитии, соседке, друзьях и о том, как я провожу свободное время.
– Ты уже пять минут таращишься в телефон и пропускаешь мои слова мимо ушей! Кто тебе там пишет? – мама попыталась заглянуть в экран, но я быстро заблокировала телефон и убрала его в карман.
– Пустяки. Это по учебе, – соврала я, даже не покраснев. Ну, не рассказывать же, что мне до звездочек в глазах понравился очаровательный плейбой-бариста, которому я облизнула щеку.
– Ты покраснела, – констатировала мама, с подозрением приподняв бровь.
– Мариса, детка, прекрати наседать на дочь. Может, она просто влюбилась.
Ох… лучше бы ты молчал, Грег.
Грег был высоким здоровяком с золотистыми кудрявыми волосами и невероятно доброй улыбкой. Когда мама сообщила, что собирается переехать к нему после года отношений на расстоянии, я была шокирована. Конечно, я обрадовалась, что ее личная жизнь налаживается, но в глубине души, как эгоистка, радовалась и за себя. Надеялась, что теперь она ослабит вожжи и предоставит мне чуточку свободы.
– Влюбилась? Она еще слишком молода для серьезных отношений. В ее возрасте вся эта любовь, – мама показала пальцами обеих рук кавычки, – заканчивается разбитым сердцем либо беременностью. Или же и тем и другим.
– Брось, Мари, разве ты в ее возрасте не влюблялась? Это ведь самое беззаботное время, дай Айви немного свободы. – Грег говорил мягким тоном, у него на губах играла теплая улыбка, но во взгляде читалось осуждение.
В глазах мамы вспыхнул опасный блеск.
Я уставилась в тарелку, делая вид, что тщательно пережевываю пасту, хотя мысленно продумывала план побега. Потому что Грег ступил на зыбкую почву.
– Айви – не я! Она наивна, как ребенок, и любой красавчик с мозгом колибри сможет ее обмануть.
Мое лицо заполыхало до кончиков ушей.
– Я наелась, мне пора собираться на собеседование, – быстро пробормотала я, стараясь не выдать дрожи в голосе, а затем схватила телефон и убежала в комнату, которую выделил для меня Грег в своем доме. Она раньше принадлежала его дочери, Нэнси, но та уже вышла замуж и переехала в другой штат.
Грег овдовел шесть лет назад и, по словам Нэнси, очень тяжело переживал смерть любимой жены. Он и правда был замечательным, но в его доме я все равно ощущала себя чужой. Чужие фото в рамках, чужие книги, чужие грамоты за достижения по гимнастике (Нэнси была профессиональной гимнасткой), чужие плакаты на стенах в комнате, которую я заняла. Грег разрешил мне изменить все по своему вкусу, но я не могла злоупотреблять его добротой. К тому же большую часть времени я проводила в кампусе.
Я подготовила белую блузку, юбку-карандаш и черные туфли-лодочки и начала переодеваться, стараясь не прокручивать в голове брошенные матерью слова.
Она наивна, как ребенок, и любой красавчик с мозгом колибри сможет ее обмануть.
Я пыталась оправдать маму, честное слово. В порыве злости она могла и не такое сказать, но каждый раз ее слова причиняли боль, как от удара баскетбольным мячом по носу. Грег просто задел ее самую больную рану. Угадал, что Мариса Харт влюбилась в моем возрасте. Первый и, скорее всего, последний раз. В моего отца, который оказался тем еще подонком.