К списку чувств, за которые я ругала себя, добавилась отвратительная, уродливая зависть.
Я завидовала Мэл и Рэйдену. Они с такой радостью в глазах рассказывали о каникулах и праздниках, которые проводили вместе, что мне стало противно от ощущения собственной ущербности. Я давно забыла, каково это – искренне радоваться праздникам, отмечать их большой счастливой семьей и купаться в любви родных людей. Пусть мы с мамой и проводили этот день вместе, праздник заключался лишь в просмотре новогодних ток-шоу. Именно в эти моменты мы обе особенно отчетливо чувствовали себя одиноко, но предпочитали об этом молчать.
Когда я спустилась на свой этаж, у меня зазвонил телефон. Номер был незнакомым, но, увидев местный код, я без опаски нажала «принять».
– Алло.
– Здравствуй, Вайнона.
Имя, почти забытое, и голос, который я никогда не смогу забыть, заставили меня содрогнуться всем телом и судорожно всхлипнуть. Телефон выскользнул из руки и с неприятным треском ударился о последнюю каменную ступень. Я посмотрела на потухший разбитый экран и услышала странный гул в ушах. Тело затряслось от слабости, а перед глазами все поплыло.
Папа.
Это была последняя мысль, прежде чем черная беспросветная пелена накрыла меня.
Глава 22. Айви
Я лежала на больничной койке, стараясь не щуриться от противного яркого света ламп. Час назад меня привезли в отделение «Скорой помощи». После осмотра врач сказал, что обморок – результат переутомления. К тому же из-за падения я сильно ушибла голову, и мне прописали трехдневный постельный режим.
Мама нашла в складках одеяла мою ладонь и крепко сжала:
– Ты так напугала меня, Айви.
Ей позвонила Тина, и она приехала прямиком в больницу вместе с Грегом, который сейчас ждал в коридоре.
– Все хорошо, мам, не волнуйся, у меня же всегда были проблемы с гемоглобином, пора снова пропить курс железа, – успокоила я маму и даже выдавила из себя улыбку.
– Ты переволновалась? Скажи честно, этот богатенький Ричи тебя обидел?
Мама нахмурилась, и я с трудом подавила судорожный вздох.
Я никому не рассказала о том, что спровоцировало обморок. Телефон был разбит и не включался, поэтому никто не сможет проверить журнал вызовов. Еще недавно я бы первым делом все выложила маме, и она тотчас начала бы собирать вещи и готовиться к переезду. А сейчас я скрывала звонок с британского номера и собиралась скрыть последний. От папы. Я была не готова все бросить и снова переехать. Не в этот раз.
– Нет, что ты. Рэйден бы не обидел меня. Я правда не знаю, что случилось. Просто спускалась по лестнице, и вдруг перед глазами начало темнеть. И вот… – Я не выдержала и отвела взгляд, но она это заметила.
– Ты точно ничего не хочешь мне рассказать?
Точно.
Ну почти.
Мне до сих пор было страшно. Тело прошиб холодный пот.
Отец знал мой номер, а значит, и мое местоположение не было для него секретом. А что, если он сейчас в городе? Что, если он заявится домой к маме или ко мне в общежитие? Или же прямо сюда? Однако какая-то часть меня, запрятанная глубоко-глубоко внутри, – та маленькая девочка, которая любила вместе с папой кормить уток в парке, – хотела этого. Ждала.
– Точно, мам.
Ее плечи немного расслабились, и она мягко улыбнулась:
– Ну хорошо. А то я уже собиралась поколотить твоего красавчика. Хотя парочка оплеух ему не помешала бы. Он ужасно раздражал меня в коридоре своей дурацкой привычкой грызть ногти, но готова простить его, если он делал это из-за переживаний за тебя.
На несколько секунд головная боль отступила.
– Рэйден здесь?
– Да, приехал с каким-то татуированным рокером-оборванцем. С такой-то внешностью ему надо бы идти в кейпоп.
Я болезненно поморщилась:
– Только при нем такого не говори. Зак не любит, когда его сравнивают с айдолами.
– Ты его знаешь? Мне не нравится, что ты водишься с такими сомнительными ребятами. Он наверняка наркоман и толкает дурь студентам.
Ну все. Маминой мягкости надолго не хватило.
– Мам, этот сомнительный парень – настоящий компьютерный гений. Он учится на полную стипендию, работает с детьми и чинит технику других студентов. Мои наушники вообще бесплатно починил. Зак хороший. Не надо судить его только по внешности.
Я уже приготовилась к маминой гневной тираде, как я посмела ей указывать, что и как говорить, но она лишь недоверчиво фыркнула и поднялась с кресла.
– Ладно, я отпросилась с работы только на пару часов, мне уже пора. – Она наклонилась и поцеловала меня в лоб. – Я приглашу сюда твоего богатенького Ричи. И даже не проси называть его иначе.
Я усмехнулась. То, что мама не выставила его из клиники, уже дорогого стоило, поэтому Рэйдену придется стерпеть очередное прозвище от семейства Харт.
Не успела дверь за мамой закрыться, как в палату заглянул Рэйден. На короткое мгновение все мои волнения и тревоги улеглись, а на душе стало так тепло, будто я выпила горячий глинтвейн. Рэйден опустился в кресло, в котором сидела мама, и, сжав мою руку, поцеловал в губы.
– Кнопка, как ты? – спросил он, глядя на меня со смесью нежности и тревоги.
– Все хорошо, голова только болит.
– Что случилось, Айви? Все ведь было в порядке, когда ты уходила. Тебе стало резко плохо без причины? Или что-то этому предшествовало?
Рэйден погладил меня по волосам, заплетенным в свободную косу.
В синей больничной сорочке, с бинтом на голове и с этой дурацкой косой я наверняка олицетворяла собой антоним слова «сексуальность», но сейчас мне меньше всего хотелось думать о своем внешнем виде.
– Я не знаю, почему так случилось. – Врать Рэйдену оказалось гораздо сложнее, чем маме.
– Родная моя, – ласково прошептал он и потерся кончиком носа о мой.
Это стало последней каплей. Броня, которую я натянула на себя, чтобы не раскрыть чувства перед мамой, треснула, и по щекам потекли слезы.
– Эй, детка, что с тобой?
Я сильнее сжала губы, но все равно не смогла сдержать судорожный всхлип.
Рэйден тут же сбросил обувь и лег рядом со мной на кровать, притянув в свои теплые объятия. Я уткнулась лицом ему в грудь и наконец-то дала волю эмоциям. Он осторожно поглаживал меня по волосам и спине, целовал в макушку и шептал всякие нежности, пытаясь меня успокоить. Как бы я хотела, чтобы он пролежал со мной вот так всю ночь.
– Ну ты чего, Кнопка? Все будет хорошо, не плачь. – Он отстранился и пальцами приподнял мой подбородок.
– Прости, я очень испугалась, – честно призналась я, зная, что он растолкует мои слова иначе.
– Все будет хорошо, родная, такое иногда случается, когда мало отдыхаешь. Врач пропишет тебе витамины для восстановления сил, или что там обычно делают в таких случаях? – Рэйден мягко улыбнулся, и мне стало легче от его слов.
– Ты лучше всяких витаминов. – Я снова уткнулась лицом ему в грудь. – Расскажи мне что-нибудь веселое.
– Веселое? – переспросил он. – Ну, слушай. Однажды мой брат-придурок Уилл, будучи мелким сопляком, на дне рождения нашего дяди попробовал бренди втайне от родителей, а потом уснул в туалете, заперевшись изнутри. Но самое веселое в том, что мне очень приспичило в туалет, и я, не придумав ничего лучше, помочился в какую-то старинную китайскую вазу. Это увидела жена дяди. Потом она несколько лет звала меня писающим мальчиком.
Я тихо захихикала и почувствовала приятную вибрацию от смеха в груди Рэйдена.
– Ты единственный парень, который решился рассказать подобную историю своей девушке, пока они лежат в одной кровати.
– Зато моя девушка смеется, хотя еще минуту назад плакала. Ради этого я готов раскрыть все позорные подробности моей жизни.
Я не успела ответить, потому что возле двери раздались шаги, и Рэйден быстро вскочил с кровати. Вряд ли медицинский персонал обрадовался бы, увидев, как мы тут обнимаемся.
В палату вошла медсестра, чтобы поставить капельницу, и попросила Рэйдена уйти, потому что время посещения закончилось.
Рэйден наклонился ко мне и прошептал на ухо:
– Поправляйся, Кнопка, а я приду завтра и расскажу тебе, как первый и единственный раз напился на светском рауте и сделал предложение руки и сердца бабушке папиного партнера по бизнесу.
Я прыснула от смеха, прижимая одеяло ко рту. Он поцеловал меня в нос на прощание и покинул палату.
Я даже не заметила, как своими дурацкими шутками он забрал все мои страхи и тревоги.