– Ну, открой, не томи, – попросила я, чувствуя легкую тошноту.
– Чего ты так паникуешь, Кнопка? – Он приподнял бровь: – Неужели приготовила мне подарок из секс-шопа?
Я раздраженно цокнула и ущипнула его за ногу.
– Ну все-все, не злись. – Рэйден откинул крышку и, увидев очередной сверток из подарочной бумаги, нахмурился: – Ты что, решила упаковать обручальное кольцо в сотню коробок? Я готов сразу дать согласие, ни к чему было так заморачиваться, душа моя.
– Это последний слой, – тихо сообщила я.
Рэйден достал из коробки сверток.
– Книги?
Я ничего не ответила, и он принялся аккуратно снимать обертку. Когда бумага с тихим шелестом приземлилась на кровать, Рэйден рвано выдохнул. Он в полной растерянности смотрел на две книги в черном переплете.
– Ч-что это?
– Я сверстала твою рукопись и отправила в типографию, чтобы у тебя были эксклюзивные экземпляры, – пояснила я дрожащим от нервного возбуждения голосом. – Я надеюсь – и верю, – что в следующее Рождество на полке будут стоять экземпляры уже от издательства.
Рэйден как завороженный разглядывал обложки книг, на первой из которых было изображено небольшое пламя на мужской ладони, а во второй – серебряный клинок.
– Рэй Вэн. «Век пламени», «Век мести», – словно не своим голосом прочел он, а затем начал листать первую книгу. – Тут… тут мои скетчи персонажей! – он с недоверием усмехнулся.
– Тебе не понравилось? – с разочарованием спросила я. – Прости, я такая идиотка… Нужно было спросить у тебя разрешения, я не подумала, что ты будешь против…
Наконец Рэйден поднял голову, и я увидела в его глазах слезы. Он прижал книги к груди с таким трепетом, словно это были его дети, и едва слышно прошептал:
– Айви, я люблю тебя.
Я приоткрыла рот от удивления и уставилась на него, не в силах выдавить ни единого слова.
– Я еще ни к кому не испытывал таких глубоких чувств, и порой мне самому страшно от этого, – уже громче сказал он. – Я люблю тебя, Айви.
Я не слышала этих слов в свой адрес почти пять лет, не считая дружеского «люблю» от Дирка и Дрейка, поэтому лишь открывала и закрывала рот, как выброшенная на берег рыба. Я не знала, как объяснить тот ураган чувств, который бушевал в моем сердце каждый раз, когда Рэйден находился рядом.
– Кнопка, скажи хоть что-нибудь… – с мольбой попросил он.
Зная, что не смогу перебороть себя, я обхватила его шею и поцеловала с таким отчаянием и нежностью, с безумной надеждой, что Рэйден услышит агонию моей души и все поймет без слов. Он отложил книги и прижал меня к себе, накрывая нас обоих одеялом с головой.
Мы долго сидели под одеялом, словно в своем крошечном мирке, и целовались. Неторопливо, трепетно, сладко. Рэйден нежно гладил меня по лицу и обнимал так, как будто боялся отпустить даже на одну секунду.
Только когда в комнату вернулась Тина, мы оторвались друг от друга. Рэйден ушел к себе, а я еще долго не могла уснуть, прокручивая в голове его признание.
Понимая, что сон в ближайшие часы мне не светит, я принялась изучать оставленный им телефон. Рэйден уже подключил к нему мой Apple ID, поэтому, когда пришло уведомление на почту, я сразу же полезла смотреть письмо.
Меня сегодня что, решили прокатить на всех мыслимых и немыслимых эмоциональных качелях?
От застеливших глаза слез текст на экране расплывался, но я упрямо продолжала читать. Снова, и снова, и снова.
Дорогая Вайнона!
Прости, что напугал тебя своим звонком.
Мне жаль, что из-за меня ты оказалась в больнице. Прошу, не пугайся хотя бы сейчас. Я не желаю зла ни тебе, ни твоей матери, клянусь. Все, чего я хочу, это просто повидаться со своей любимой дочерью.
Все эти дни я был в Арден-Сити. Даже приходил в больницу, в которой ты лежала, но зайти в палату так и не решился. Переживал, что это станет для тебя сильным ударом и скажется на твоем здоровье. Можешь не беспокоиться, я вернулся в Лондон и больше не буду тебя тревожить.
Знай: если захочешь поговорить со мной, я прилечу в любое время. Или можешь писать мне на эту почту. Я создал ее специально для тебя, буду каждый день проверять ее в надежде, что однажды получу заветное письмо.
Я очень люблю тебя и скучаю, мой маленький утенок.
Твой Папа.
Сжимая телефон в руках, я выбежала в одной пижаме из комнаты и остановилась только в конце коридора у окна. Мне было трудно дышать, и я без остановки терла ладонью грудную клетку.
Папа был в городе. В клинике. Совсем близко.
Сколько времени он провел здесь? Что, если я сталкивалась с ним на улице? Я бы его, наверное, даже не узнала. С каждым проходящим годом образ красивого высокого мужчины из моих воспоминаний становился все более размытым и блеклым.