Последний раз я видела его лицо на фотографии, которую порвала мама.
Мне тогда было тринадцать. Со дня нашего переезда из Лондона в Америку прошло три года. Я уже начала забывать прошлую жизнь и адаптировалась в новой стране, но не могла выбросить из головы отца. Он разрушил нашу семью, изменял маме, избил ее, грозился отобрать меня, а я все равно скучала по нему и испытывала от этого чувство вины.
В день его рождения я достала из импровизированного тайника в матрасе конверт, в котором втайне хранила фото папы. Я делала так время от времени, чтобы не забыть его лицо, но в тот день мне не повезло. Мама застукала меня. Она в гневе отобрала фотографию и разорвала ее на мелкие кусочки.
Тот день отпечатался в моем сознании, словно надпись на надгробной плите.
– Этот человек растоптал меня. Испортил мне жизнь, угрожал отобрать у меня самое дорогое – тебя! А ты все еще лелеешь надежду на встречу с ним? Неблагодарная дрянь! – Мама в слезах кричала на меня, а я плакала вместе с ней.
Я попыталась обнять ее, но она отшатнулась от меня, словно от прокаженной.
– Мамочка, прости меня, пожалуйста, я очень сильно люблю тебя, правда!
– Сегодня ты обесценила эти слова, Айви.
Я сидела на подоконнике и дрожала от холода, продолжая смотреть на письмо.
– Это ты все испортил, – шептала я, будто он мог меня услышать.
Мама была права. Именно из-за него мы сбежали в другую страну, оставив все, что было нам дорого, далеко в прошлом. Из-за него Мариса Харт из улыбчивой, ласковой и нежной женщины превратилась в сварливую, холодную и неприступную статую. Из-за него я часто просыпалась посреди ночи, потому что слышала во сне грохот опрокинутого стола и хлесткий удар пощечины. Из-за него – вернее, из-за его фото – я вот уже пять лет не могла никому сказать «я тебя люблю», опасаясь, что все испорчу и обесценю значимость этих слов.
Несмотря на все это, я плакала как маленькое дитя, вот уже в десятый раз перечитывая строчку: «Я люблю тебя и скучаю, мой маленький утенок».
Правда, которой я боялась больше всего, состояла в том, что я тоже по нему скучала.
Глава 23. Айви
Словно по заказу, в Рождество выпал снег. Крупные снежинки кружили в воздухе в медленном танце и запорошили двор перед домом Грега. Он недавно уехал помочь кузине с электрической духовкой, которая решила выйти из строя именно в тот момент, когда она решила запечь мясо. Мы с мамой хлопотали на кухне, готовя праздничный ужин: она колдовала над фирменной уткой в манговом соусе, которую готовила исключительно по праздникам, а я взбивала крем для шоколадного торта. По старенькому телевизору крутили «Один дома», а разноцветные огоньки гирлянд, которые я развесила вчера по всему дому, отражались на блестящей белковой массе красным, синим и зеленым цветами.
– Сейчас будет твой любимый момент, Айви, – сказала мама, перекрикивая шум миксера. Я выключила его (крем как раз был готов) и уставилась на экран, где маленький Кевин провел двух глупых грабителей с помощью черно-белого кино «Ангелы с грязными душами».
– «Сдачу оставь себе, грязное животное», – процитировала я фразу из фильма с широкой улыбкой.
– Ты весь фильм наизусть знаешь? – спросила мама и облизнула кончик пальца, пробуя соус на вкус.
– Почти. Я смотрела его раз сто.
– Помню, как на Рождество подарила тебе диски с двумя частями, так ты чуть от счастья не расплакалась. – Мама танцующей походкой приблизилась к духовке и отправила туда замаринованную утку. Сегодня у нее было замечательное настроение, поскольку Грег подарил ей любимые дорогие духи. Хотя она любила эти духи только потому, что их всегда дарил папа.
Я так и не рассказала маме про звонок и письмо. Вот уже третью ночь подряд я перечитывала перед сном текст, уже заученный наизусть, но не решалась ответить. А сегодня с утра получила короткое: «Счастливого Рождества, Утенок».
– Кстати, звонила Саманта, сказала, что Дирк и Дрейк ужасно скучают, и просила отпустить тебя на летние каникулы в Бостон.
Я посмотрела на маму с надеждой и страхом в глазах:
– И-и-и?
Мама молчала, словно принимала решение прямо здесь и сейчас, а потом снисходительно покачала головой:
– Может, отпущу на недельку-другую.
Я с трудом сдержалась, чтобы не запищать от радости. До летних каникул еще было далеко, но я уже страшилась мысли, что придется разлучиться с Рэйденом на два месяца. Но если поеду туда, то мы сможем с ним увидеться, ведь от Бостона до Нью-Йорка рукой подать.