Он поднял одеяло, которое комом валялось на полу (видимо, я скинула его, пока ворочалась во сне) и закутал в него. Потом зажег настольную лампу, и в ее тусклом желтом свете я отчетливо разглядела его лицо. Рэйден выглядел напряженным и встревоженным. Я уставилась на него, продолжая всхлипывать, не в силах выдавить ни слова.
– Айви, детка, все хорошо, я рядом, слышишь?
Его слова стали последней каплей, и я разрыдалась.
Рэйден усадил меня к себе на колени, крепко обхватив руками, и начал баюкать как маленького ребенка. Я вцепилась пальцами в ткань рубашки на его груди и уткнулась лицом в плечо. Грудь содрогалась от шумных всхлипываний, но у меня не было сил сдерживаться.
Я боялась, что Рэйден тоже исчезнет, уйдет, оставив меня одну, как родители из сна, или, того хуже, посмотрит на меня полным разочарования взглядом, как мама из реальности. Но Рэйден оставался рядом: он крепко обнимал меня, целовал мою макушку и гладил спину, не переставая шептал, что все будет хорошо, и его слова действовали на меня, как успокоительное.
– Как ты здесь оказался? – спросила я, когда выплакала все слезы.
– Узнал, что ты плачешь в одиночестве в рождественский вечер, и прилетел.
– Зак?
Он кивнул, и в этот момент я так возненавидела себя, что почувствовала приступ тошноты.
– Прости. Тебе не стоило мчаться сюда только из-за меня. Ты должен быть рядом с родными.
Рэйден отстранился и накрыл мои щеки ладонями.
– Айви, я сделал так, как посчитал правильным, и ни о чем не жалею. Ты для меня родной человек, и в этот вечер я хочу быть с тобой. Не смей винить себя в том, что якобы испортила мне праздник, хорошо?
Я кивнула и поморщилась.
– Тебе плохо?
– Голова болит.
– Где у вас аптечка?
– В шкафу на верхней полке справа.
Рэйден пересадил меня со своих колен на кровать и подошел к шкафу. Пока он ковырялся в коробке, которую поставил на письменный стол, в поисках обезболивающего, я разглядывала его стройную высокую фигуру. Он даже не переоделся – пришел ко мне прямо в смокинге. В черных узких брюках, белой рубашке с расстегнутым воротом и галстуке, свободно болтавшемся на шее, он выглядел как настоящий принц, сошедший с книжных страниц.
В горле запершило от трепетного чувства нежности и благодарности.
Рэйден был моим благородным принцем, который примчался спасать меня, – ту, кто стала бы ему ровней, сложись жизнь иначе. С материальным состоянием отца и его положением в обществе я тоже могла бы в рождественские вечера щеголять в нарядах от-кутюр и не бояться, что родители Рэйдена меня не примут. Вместо этого я сидела на кровати лохматая и зареванная, в старой футболке с Спанч-Бобом, простых черных хлопковых трусах и вязаных носках с уродливыми членами.
Рэйден бросил таблетку-шипучку в стакан воды и протянул его мне.
– Тебе нужно это выпить.
Я осушила стакан одним глотком.
– Ты голодна?
Я хотела покачать головой, потому что меня тошнило от одной мысли о еде, но живот предательски заурчал.
– Вряд ли мы сможем заказать доставку, ты не против, если я похозяйничаю у вас на кухне?
– Нет, если найдешь хоть что-то из продуктов.
Рэйден стянул галстук и повесил его на спинку стула рядом со своим пиджаком.
– Так-так-так. – Он постукивал указательным пальцем по подбородку, склонившись у открытой дверцы холодильника. – У нас есть яйца, томаты и сыр. Думаю, из этого можно организовать неплохой ужин. Я скоро. – Он взял продукты и направился на общую кухню.
Я же нехотя поднялась с кровати и поплелась в душевую, чтобы вымыть лицо и немного привести себя в порядок. Мне до сих пор казалось, что все происходящее было каким-то странным сном. Холодная вода помогла мне немного взбодриться, и даже головная боль начала отступать.
Вернувшись в комнату, я почувствовала аппетитный запах еды, и мой живот снова жалобно заурчал. Видимо, тошнило меня все-таки от голода, ведь я ничего не ела с самого утра.
Рэйден суетился у кухонного стола, раскладывая приборы. В моем красном переднике с круассанами и клубникой он выглядел одновременно и забавно, и сексуально.
– Садись, Кнопка, рождественский ужин готов! – торжественно объявил он и подвинул мой стул.
– Пахнет вкусно, – отметила я и разрезала пышный омлет, посыпанный тертым сыром.
– Я применил все свое кулинарное мастерство, чтобы этот омлет стал самым вкусным в твоей жизни, – заверил Рэйден, отправляя в рот большой кусок. – Вот черт, пересолил.
С солью он и правда немного переборщил, но это не помешало мне насладиться едой. От одной мысли, что ужин для меня приготовил Рэйден, прилетевший из Нью-Йорка, только чтобы утешить меня, на душе становилось тепло.