— Как ты мог? — воскликнула она. — Если бы я знала, что твоя жена ждет ребенка…
— Я сам не знал, — перебил ее Люк, — мы собираемся разводиться. Но прошу прощения, что поставил тебя в неловкое положение.
Джорджиана уставилась на него в изумлении:
— Ты хочешь сказать, что бросаешь ее и ребенка?
— Это касается только меня и моей жены, — ответил Люк.
— Джорджиана, — брокер неловко мялся рядом, — может, потанцуем?
— Она с удовольствием потанцует, — быстро проговорил Люк. — Не правда ли, Джорджиана? И может быть, твой приятель не откажется проводить тебя домой?
Он вопросительно приподнял бровь, и брокер радостно закивал.
— Отлично. Все улажено. Доброй ночи, Джорджиана. И еще раз прости за неловкость.
Люк поспешно отошел, не дожидаясь новых обвинений в свой адрес.
Пожалуй, с Джорджианы достаточно. Он действительно был огорчен тем, что она расстроилась. Вообще вся идея с посещением этого бала была грандиозной ошибкой. Что с ним произошло? Приступ мазохизма? Желание испытать на себе еще раз штучки Оливии?
Люк был поглощен мыслями о прошлом, поэтому не сразу заметил человека, стоявшего у него на пути. Но когда они почти столкнулись, отступать было поздно.
— Надеюсь, вы собой довольны, молодой человек?
О дьявол! Меньше всего ему хотелось сейчас ссориться с Джо Франклином.
— Не особенно, — произнес Люк, пытаясь быть вежливым.
Джо смотрел не мигая:
— Вы что, вообще не представляете, что сделали с Оливией?
Люк нахмурился и покачал головой:
— Насколько я знаю, я ничего с ней не делал. Эта честь принадлежит отцу ее ребенка.
— Не прикидывайтесь идиотом, — фыркнул Джо, — вы должны понимать…
Он запнулся. Звук, который он издал, был чем-то средним между ворчанием и стоном. И тут же принялся пристально разглядывать свои туфли.
— Должен знать что? — Люк помрачнел еще больше.
— Не важно. Спросите у Оливии, — сказал Джо и отвернулся, отвечая на приветствие одного из гостей.
Люк уставился на затылок Джо. Неужели все, включая его самого, сошли с ума? Лучше убраться подальше, пока не начались неприятности.
Пять минут спустя он сидел в своем новеньком «корвете» и перебирал в уме события вечера. Что-то с ним случилось. Как будто он потерял что-то важное, потерял навсегда.
Где-то неподалеку раздался смех, мелькнуло красное платье. Обернувшись, Люк заметил мужчину, страстно обнимавшего какую-то девицу.
Оливия всегда выбирала красный цвет, когда хотела соблазнить его. И это всегда действовало. О Господи, как действовало! Он вспомнил ее бедра, обвивающие его ноги — теплые, шелковистые, нежные… На пике удовольствия она всегда выкрикивала его имя.
Люк стиснул руль и громко застонал:
— Черт побери, Оливия, почему?..
Он услышал свой голос и резко выпрямился.
Что там сказал Джо? Доволен ли он собой? Что он сделал с Оливией? Он ничего не делал. Она…
Погоди-ка. Минутку. Джо начал говорить, что он должен знать… должен знать что? И вдруг воспоминание, сначала расплывчатое, потом все более четкое, возникло перед его внутренним взором.
Оливия действительно не сказала, что он отец ребенка, и пыталась дать понять, что это кто-то другой. Но уже уходя, она остановилась и обернулась, и было что-то такое в ее взгляде — тень сомнения, колебания, как будто между ними еще оставалась недоговоренность. Она выглядела такой печальной в тот момент, и он отчаянно хотел подойти к ней… Но вместо этого помахал рукой, прощаясь. Сейчас он вспомнил это очень отчетливо. Ее плечи сразу же опустились, она кивнула, словно приняв какое-то решение, и поспешила к выходу. Он еще удивился, что женщина в ее положении так быстро двигается…
— Ты идиот, Харриман! — воскликнул Люк. — Первоклассный, непревзойденный тупица.
Он стукнул кулаком по приборной панели, закинул голову назад и издал звук, который должен был изображать смех, но напоминал скорее тоскливый вой.
В семь утра Люк, небритый, уставший, в мятой футболке и джинсах, стоял у входа в «Кедры» и требовательно жал на кнопку звонка.
Какой-то звук донесся из глубины дома, затем его внимательно рассмотрели сквозь дверной глазок, и только потом замок щелкнул и дверь медленно приоткрылась.
Миссис Кавендиш, вся в черном, смотрела на него с неприязнью.
— Доброе утро. Я хотел бы видеть Оливию, — сказал Люк.
— Ее здесь нет, мистер Харриман.
— Она… Тогда мистера Франклина. Я хотел бы поговорить с ним. Пожалуйста.
— Мистер Франклин в больнице, — сдержанно произнесла экономка.