— Не знаю. Думаю, ты чувствуешь себя виноватым. Но ты не должен…
— Оливия! — На этот раз Люк заорал так громко, что все головы в кафе повернулись в их сторону. — Ты не понимаешь? Говорю тебе, нам незачем разводиться. Ты моя жена, черт побери.
Что он говорит? Не может быть…
Люк опустил руки на стол.
— Давай проясним ситуацию окончательно. Я не хочу разводиться, потому что хочу быть твоим мужем, Оливия Франклин. В горе и в радости…
— Ради своего ребенка, — проговорила Оливия.
Вокруг воцарилась тишина. Можно было расслышать дыхание сидевших за соседним столом. Затем Люк наклонился к ней, взял обе ее руки в свои ладони и мягко, но настойчиво поднял ее, привлекая к себе.
— О чем ты говоришь? Оливия, я пытаюсь объяснить тебе… Я хочу, чтобы ты была моей женой. Не только матерью моего ребенка. Моей…
Он замолчал и обвел взглядом зал кафе. Все вокруг напряженно ждали продолжения. Держа Оливию за руку, Люк обратился к посетителям совершенно официальным тоном:
— Леди и джентльмены, позвольте представить вам мою жену. Я готов сделать ей предложение. В первый раз.
Когда все изумленно разинули рты, он повернулся к Оливии и прошептал:
— Я бы опустился на колено, но, боюсь, ты не сможешь разглядеть меня за животом. Так что попробую стоя. — И, повысив голос, продолжил: — Оливия Франклин, ты выйдешь за меня замуж? Навсегда?
Оливия провела языком по внезапно пересохшим губам.
— Навсегда? Ты имеешь в виду…
— Я имею в виду навсегда.
Она хотела сказать «да», но вместо этого вдруг произнесла:
— Почему?
Откуда-то из-за стойки послышалось хихиканье.
Люк смотрел вниз, на макушку Оливии.
Почему? Она спрашивает, почему он хочет жениться на ней? Вопрос поверг его в состояние шока.
Если бы она спросила вчера, он не знал бы, что ответить. Но сейчас он знал, почему принял приглашение на бал, почему сам не захотел подавать документы на развод. Прошлой ночью он впервые начал понимать это. Позже осознание того, что эта невозможная женщина на самом деле значит для него, на время отступило, потому что необходимо было действовать. А потом он примчался в больницу и увидел, как она идет ему навстречу. В тот момент он понял все. Хотя отказывался признать то, что любой глупый подросток понял бы сразу. Но сейчас он исправит эту оплошность.
— Потому что я люблю тебя.
Шумный вздох облегчения пронесся по залу — и теперь все вокруг ждали, что ответит Оливия. Она же подняла голову и так улыбнулась ему, что он перестал дышать. А потом ответил единственным известным ему способом.
И посетители кафе одобрительно закричали, когда он крепко обнял жену и приник к ней в поцелуе.
И Оливия, его Оливия, отвечала — страстно, жадно, нежно.
Когда Люк наконец отпустил ее, гром аплодисментов раздался вокруг.
— Думаю, — прошептал Люк на ухо Оливии, — они надеются, что я подхвачу тебя на руки и с триумфом вынесу отсюда.
— Не думаю, что ты сможешь, — улыбнулась Оливия.
— Да? — Отступив назад, он смерил взглядом ее фигуру и покачал головой. — Пожалуй, ты права.
Оливия рассмеялась, но в глазах ее стояли слезы. Люк нежно смахнул их.
— Пойдем проведаем отца, — сказал он, — а потом поедем домой.
Оливия кивнула, и Люк, обняв ее за плечи, повел к выходу.
Посетители кафе поднялись со своих мест, и новый взрыв аплодисментов провожал влюбленных.
— Подбодрим их немного? — шепнул Люк.
— Мы просто обязаны. — И Оливия подняла лицо для поцелуя.
Эпилог
Люк лежал на краю огромной кровати и смотрел на спящую жену. Может ли сердце разрываться от любви и гордости?
Два месяца назад Оливия подарила ему очаровательных дочек-близнецов. Сару, серьезную и милую, и Мишель, уже сейчас шуструю очаровашку. Обе малышки казались ему настоящим чудом.
Оливия в роли матери стала еще одним откровением. Она обожала дочек ничуть не меньше, чем он.
Сегодня состоялись крестины. И сейчас дочери спали в колыбельках в доме, который они купили неподалеку от старого дома Оливии.
Люк тронул пальцем кончик носа жены, она открыла глаза и сонно улыбнулась.
— Все прошло хорошо, правда? Малышки не плакали, миссис Бейлиф и миссис Дюмон не разругались.
— Ага, пожалуй, мы можем считать, что нам повезло.
— Да, очень-очень повезло. Люк? Ты счастлив?
— Да. Счастливее, чем когда-либо мог представить.