— Да.
— Завтра у нас встреча с Ван Симсоном. У него дома, в Париже. В два тридцать. Он сам назначил время, другого выкроить не получилось. Как думаешь, успеешь?
— Конечно. Попрошу людей из посольства помочь с транспортом. Это не проблема.
— Вот и славно. Позвонишь мне утром и расскажешь, как все прошло. Я имею в виду сегодняшний обед.
Дженнифер убрала мобильник в сумочку. Она улыбалась. Моменты, подобные этому, напоминали ей, за что, вопреки всем Джонам пайперам на свете, вместе взятым, она так любила свою работу.
Глава 28
Челси, Лондон
20.00
Гарри Ренуик жил на широкой улице, обсаженной деревьями. За деревьями прятались солидные кирпичные дома с высокими окнами и потолками. Вдоль обочин бесконечными рядами выстроились бампер к бамперу не менее солидные автомобили: пикапы, джипы, «феррари» и «порше».
По этому случаю Том надел свой лучший костюм из дорогого материала — смеси мериносовой шерсти и кашемира; теплый и одновременно тонкий и легкий, он прекрасно на нем сидел.
Том долго колебался, но, зная Ренуика, решил надеть и галстук, хотя давно отвык носить их и теперь воротничок рубашки натирал шею. Нет, всякие там костюмы с галстуками — не для него.
Том вышел из такси и взглянул на наручные часы — «тэнк» выпуска середины двадцатых годов. Лично он всегда считал эти годы лучшим периодом в жизни Картье. Солидные золотые часы немного упрощенной формы, римские цифры элегантно огибают овальный циферблат. Ровно восемь. Он как раз вовремя.
— Входи, входи, добро пожаловать! — воскликнул Ренуик, распахивая перед ним дверь, в отполированных черных панелях которой и начищенной до зеркального блеска меди отражалось лицо Тома.
Ренуик был в том же белом льняном костюме, хотя пиджак снял, и взору открылись протертые локти рубашки. Том пожал Ренуику руку и вручил бутылку, которую принес с собой. Он шагнул в холл с мраморным полом в шахматную клетку.
— Мальчик мой дорогой! — улыбнулся Ренуик, когда, сняв обертку, увидел подарок. — «Кло дю месниль», да еще урожая тысяча девятьсот восемьдесят пятого года! Нет, ей-богу, не стоило так тратиться.
— Знаю, — промолвил Том.
Он сумел собраться и успокоиться после неприятных и неожиданных событий утра. Следовало признать, они его заинтриговали. Участие ФБР свидетельствовало о том, что агентство за этим странным предложением не стоит, что уже хорошо. А факт, что они его не схватили, означает: им от него что-то нужно, и это дает неплохие возможности для маневра. Пусть даже он действительно понятия не имеет, что имен но от него требуется.
— Давай откроем ее прямо сейчас, — предложил Ренуик, провожая Тома в гостиную. — Надеюсь, ты не возражаешь, что я пригласил еще гостя. Вернее, гостью. Знакомьтесь. Томас, это Дженнифер Брауни. Позвольте представить вам, Дженнифер, Томаса Кирка.
Томас застыл в дверях, увидев, как из кресла навстречу ему поднимается Дженнифер, и сердито покосился на Ренуика. Что происходит? Неужели Гарри работает на федералов?
— Добрый вечер, мистер Кирк. — Дженнифер подошла к нему с таким видом, точно прежде они никогда не встречались, тонкое облако аромата «Шанель № 5» сопровождало ее приближение.
Том криво усмехнулся. Они обменялись рукопожатиями.
— Мисс Брауни…
— Да будет вам! К чему формальности. Все мы здесь друзья, — затараторил Ренуик. — Дженнифер работает в ФБР, в Америке, вместе с моим другом. Он считает, что я смогу помочь в одном деле, которое они сейчас расследуют. Все это очень занимательно. — Он захихикал. — Эта милая девушка пробудет в нашем городе несколько дней. Вот я и подумал, что вы двое поладите.
— Ценю заботу с вашей стороны, дядя Гарри, — сказал Том и вдруг почувствовал себя немного виноватым. Очевидно, он проявил поспешность в оценке Ренуика. Скорее всего тот, сам не осознавая, является пешкой в игре, затеянной ФБР, а не их союзником.
— Кто желает выпить? — осведомился Ренуик. — Вы, моя дорогая, что предпочитаете? Бокал шампанского? Отлично! — Ренуик начал снимать фольгу с горлышка бутылки, аккуратно открутил проволочную клетку на пробке и бережным движением откупорил бутылку. Пробка вылетела с тихим шипением. — Так, бокалы. Подержи-ка бутылку, Томас, я схожу, принесу. И ведерко со льдом. Что за шампанское без ведерка со льдом! — Протянув откупоренную бутылку Тому, Ренуик отправился в кухню.
— Даже не обольщаясь на ваш счет, ребятишки, подобной низости я не ожидал, — проговорил Том, косо поглядывая на Дженнифер.
— Вы считаете, это какая-то игра? — возмущенно выпалила Дженнифер. — Ничего подобного! Отныне это ваша жизнь, мистер Кирк. Куда бы вы ни пошли, где бы ни оказались, мы тоже будем там. И мир станет тесноват для вас одного, скоро сами увидите.
— У вас проблемы со мной? Ладно, хорошо. Но причем тут Гарри? Он не имеет к этому никакого отношения. И я не позволю вам впутывать его в мою жизнь.
— Он ведь вам на самом деле никакой не дядя? Вся ваша жизнь — сплошная ложь.
— Не вашего ума дело. — Том шагнул к Дженнифер, теперь их разделяло несколько футов. — Предупреждаю, не смейте впутывать его, ясно?
— Если мы договоримся, до этого не дойдет. Не так ли? — И Дженнифер с вызовом посмотрела ему в лицо.
Появился Ренуик с бокалами и ведерком со льдом для шампанского.
— Вижу, вам двоим удалось сломать лед, — хихикнул он. — Что ж, замечательно.
При звуке его голоса они отпрянули друг от друга и застыли в неловких позах, пока Ренуик разливал по бокалам шампанское. Затем он провел их к дивану в правом углу комнаты, сам уселся напротив. Между ними стоял еще один низенький диван, обитый синим шелком; в аукционных каталогах значилось, что в случае необходимости его можно использовать как журнальный столик. В огромном мраморном камине вместо дров лежали сухие цветы.
— Похоже, бизнес идет неплохо, — заметил Томас и широким жестом обвел гостиную.
Она была обставлена современно и просто: мягкой мебелью с тусклой, неопределенных цветов обивкой, — но все серовато-песочные стены завешаны картинами, рисунками и гравюрами. Изображены там были один из пророков Ветхого Завета, слишком красивая Мадонна, держащая на руках младенца Христа, больше похожего на херувима. Имелся и портрет папы римского, причем понтифик застыл на нем в какой-то странно воинственной позе. Имелась мистическая сцена вакханалии, но авторы не всех этих произведений были известны Тому. Зато в нескольких полотнах он безошибочно узнал руку Ван Дейка, Рембрандта и даже Верроккьо. В общем, потрясающая коллекция, могущая по праву занять место в любом крупном музее мира, в галерее, посвященной эпохе Ренессанса.
— Новые приобретения, — небрежно произнес Ренуик. — Унаследовал этот дом от одного родственника несколько месяцев назад. Отремонтировал, покрасил стены и прикупил кое-что из мебели. Он занимался морскими перевозками, сколотил состояние после войны. Одного не понимаю: как он мог здесь жить — в доме было полно разного хлама. Большую часть распродал, но кое-что оставил себе.
— Вижу, — одобрительно протянул Том.
— Завтра ко мне должен заглянуть человек, он хочет посмотреть вот на это. — Ренуик указал на потрет папы римского, висевший в дальнем левом углу комнаты. — Его всегда приписывали школе Тициана. Но лично у меня есть подозрение, что написал его сам Тициан.
— Вот как? — заметил Том. Он поднялся с дивана и, подойдя к картине, принялся с благоговением рассматривать ее.
— А это что? — спросила Дженнифер, глядя на грязновато-белые маски, висевшие над камином.
— Теперь они мои! — оживился Ренуик. — Я их собираю. Японские. Маски театра но.
— Простите, я не…
— Но — разновидность японского театра, возникшая в период Муромати, — пояснил Ренуик. — Сюжеты там всегда просты, трагичны и очень символичны, костюмы самые изысканные. Актеры надевали маски, чтобы стилизовать персонаж или подчеркнуть какие-нибудь его эмоции. Как в древнегреческом театре, что позволяло одному актеру играть сразу несколько ролей. Коллекционирую их с детства. — Глаза Ренуика сияли, голос немного дрожал от избытка чувств.