Дженнифер оперлась о балюстраду и глянула вниз. Пол вокруг пьедестала испещрен надписями-инкрустациями, где были перечислены все выдающиеся победы Наполеона, их окружала колоннада белого мрамора. И вдруг — ее глаза уже приспособились к царившему полумраку — она заметила в тени, отбрасываемой колонной, какой-то темный предмет.
Ботинок. Нога человека.
Дженнифер выпрямилась и бросилась к алтарю, бесшумно и быстро слетела по ступенькам на более низкий уровень. Макс, ее связной из Лондона, лежал на полу, в узком коридорчике, ведущем от ступеней к колоннаде, на рубашке расплывалось большое красное пятно. Она приоткрыла ему веко, поняла, что он мертв. Осторожно, с бешено бьющимся сердцем перешагнула через тело.
И тут же увидела Корбетта, по ту сторону колоннады. Он неподвижно ничком лежал на полу, вытянувшись во весь рост, голова в крови.
Глава 84
13.36
Дженнифер тихо вскрикнула и бросилась к Корбетту. Перевернула его, прижала палец к коронарной артерии, пытаясь прощупать пульс.
Он был жив. Слава Богу. На правой стороне лица виднелась глубокая рана.
— Сэр! Сэр, вы меня слышите? Это я, Брауни.
При звуке ее голоса веки у Корбетта дрогнули и он открыл глаза. Потом застонал и беззвучно шевельнул губами. Дженнифер склонилась к нему, чтобы разобрать, о чем он говорит.
— Монеты… Он забрал монеты.
Лежал Корбетт в маленькой нише в самом конце колоннады, ноги торчали наружу. Нишу занимала мраморная статуя Наполеона в парадном военном костюме и во всем своем императорском великолепии. У подножия статуи на куске белого мрамора была выбито «Наполеон II» и стояла маленькая ваза с живыми цветами. Дженнифер взяла из нее немного воды, намочила платок, протянула его Корбетту. Тот собрался с силами, сел, привалившись спиной к постаменту, и прижал мокрую ткань к ране, чтобы остановить кровотечение.
— Что случилось? — промолвила Дженнифер и присела напротив.
Корбетт со смущенным видом покачал головой, лицо было серо-пепельного оттенка, голос слабый. Да он почти старик, вдруг подумала Дженнифер.
— Сам толком не понимаю. Все произошло очень быстро. Пока дожидался вас, решил немного прогуляться, осмотреться. Он нанес удар сзади. Я лишь мельком видел его лицо, уже падая. Это был Ренуик.
— Ренуик? Вы уверены?
Корбетт кивнул:
— Я узнал его. — Он зашелся в кашле, все тело сотрясали спазмы.
Дженнифер терпеливо ждала, когда кончится приступ.
— А монеты?
— Были у меня в кармане. — Он похлопал по карману пиджака. — Пропали. — Голос звучал надтреснуто. — Если б Макс был рядом, этого бы не случилось. Даже в голову не пришло, что кто-то осмелится…
— Ладно, переживать о них теперь не следует. Надо вызвать врача, пусть вас осмотрят. — Дженнифер вскочила. — Правильно?
Корбетт кивнул. Она достала из сумочки мобильник, уже собралась набрать номер, но что-то ее остановило.
— Да, кстати, а Кларк почему оказался здесь?
— Кто?
Лица Корбетта она почти не видела — он прикрывал его платком, — но ощутила, что он нахмурился.
— Кларк. Коп из Лондона. Я заметила его во дворе. Это вы его вызвали? Вы ему звонили, да?
Корбетт отнял руку с платком от лица, сощурился:
— Не лезь в эти дела, Дженнифер. Они вне твоей компетенции. Приказ исходит с самого верха.
— Не лезть? Да что происходит, черт побери?
— Так будет лучше для всех нас.
— Значит, вы решили его сдать? Он помогал нам, рисковал жизнью, а вы намерены его сдать — вот так, запросто? Но он ведь ни в чем не виноват. Этот человек невиновен! — Ее глаза сверкали негодованием.
Корбетт усмехнулся:
— Невиновен? Может, он не убивал Ренуика. Вероятно, и монеты украл тоже не он. Зато за ним числится много чего. Он вор и мошенник, этот ваш Кирк, Брауни.
— Чушь! — яростно воскликнула Дженнифер.
— Ты что же, вообразила, будто мы позволим такому парню, как он, разгуливать на свободе? Учитывая, сколько всего он знает? Да это лишь вопрос времени; рано или поздно он начнет вякать, и что тогда? Дипломатический скандал, и наша международная политика будет отброшена в своем развитии лет на двадцать назад как минимум.
— Мы заключили с ним сделку. Он помог нам и обещал молчать, а взамен мы обещали уничтожить его досье. Он верил мне. Я дала ему честное слово.
— И ты ему поверила? Ха! — насмешливо фыркнул Корбетт. — Я же предупреждал тебя: не сближайся, он очень опасен. Да и плевать он хотел на твое честное слово. Ну а что касается англичан, Ренуик формально считается убитым, и Кирк — их парень. В ситуации, когда Ренуик и Кирк выведены из игры и не путаются больше под ногами, нам легче действовать. И молчание Кирка гарантировано.
— Нет! — Голос Дженнифер дрогнул от возмущения. — Ради чего вы предали его? Только ради того, чтобы президенту не задали несколько каверзных вопросов? Чтобы ЦРУ не ткнули носом в собственные ошибки? Чтобы вы могли благополучно закрыть еще одно дело и не вспоминать о нем?
— Проснись, Дженнифер! — рявкнул Корбетт. Он впервые назвал ее по имени. — Мы живем в реальном мире, иногда он выглядит не лучшим образом. Главное — получить правильный результат. Для всех нас. Рано или поздно он все равно попался бы. А так мы экономим время.
— Совсем недавно вы говорили, как вам ненавистны все их уловки и предательство. Если решили, что я стану молча наблюдать за происходящим, то ошибаетесь. Этого не будет никогда!
— Хватит! — прикрикнул на нее Корбетт и после паузы добавил уже тише: — Сейчас самое время тщательно обдумать следующий свой шаг, агент Брауни. И напоминаю я лишь потому, что твоя судьба мне небезразлична. Видишь ли, нас уже начало беспокоить, что ты сблизилась с Кирком. Сознавали, насколько это опасно. Пайпер послал одного из своих ребят в Амстердам приглядеть за вами обоими. Ну, грубо говоря, прикрыл бы вам задницы.
Дженнифер молчала, опустив голову.
— Мне поступил его рапорт. Он под присягой готов подтвердить, что три дня назад следовал за некой парой от музея в Амстердаме до отеля, где вы поселились. А потом вдруг выясняется: музей той ночью ограбили. — Он выдержал паузу. — Если он опознает тебя? Подтвердит под присягой, что именно ты шла ночью от музея до отеля? Стыд и позор! Трудно представить, что тогда будет. Да, ты напрасно времени не теряла. Знаешь, в бюро очень не любят, когда их люди перебегают на сторону противника. Это аморально.
— Ублюдок ты, и никто больше! — Дженнифер решилась произнести эти слова, хоть и понимала: теперь он держит ее на крючке. Он припишет ей участие в ограблении, и тогда все. Пять или семь лет за решеткой. Пути назад уже не будет. — Ублюдок, — повторила она.
— Да, тебе больно и обидно, — утешительным тоном произнес Корбетт. — Но со временем ты поймешь: все, что ни делается, — к лучшему. Не слишком красиво получается, но именно так работает система. Иногда приходится обрубать концы. И лично мне совершенно ни к чему, чтобы кто-нибудь узнал о ночном происшествии в Амстердаме. Это останется между нами. Разумеется, причины поступить так у тебя были самые веские. Если правильно разыграешь свои карты, останешься в бюро. Я гарантирую.
Дженнифер по-прежнему молча смотрела в пол. Просто руки чесались надавать этому негодяю по морде.
— Почему бы тебе не вымыть руки? — Корбетт указал на ее окровавленные пальцы. — А затем продолжим беседу.
Дженнифер нагнулась, подняла вазу с цветами, налила воды в подставленную чашечкой левую ладонь. Поставила вазу на место и стала отмывать кровь, разбрызгивая воду на пол. Белый мрамор покрылся красными пятнами. Она подняла голову и взглянула на статую, в глазах мелькали слезы ярости и отчаяния.
«Что же это такое? — спрашивала она себя, глядя в невидящие глаза гордого мраморного Наполеона. — Ради чего все это? Использовать людей, затем избавляться от них самым жестоким образом — неужели это и есть залог успешной карьеры Корбетта?» Неужели и ей придется совершать столь же мерзкие и бесчестные поступки, если она останется в бюро?