— Какой псих?!..
— Да не было тут никого!..
— Мужик, ты же сам в столб въехал!..
— А может у тебя самого с головой…
— Да говорю же вам: человек какой-то через дорогу, наперерез побежал! — возмутился я.
За этой перепалкой нас и застали «гаишники», как их до сих пор называли промеж себя водители всех мастей. Старший наряда оказался мне не знакомым, а потому развернул следствие по всем правилам: нудно и протокольно. Гипотеза о моей трезвости отпала сама собой в виду невозможности проверки, поскольку к моменту появления блюстителей дорожного порядка я успел «приговорить» первый стакан «пади» и принялся за второй. Мои утверждения об исчезнувшем виновнике происшествия были занесены в протокол, но также не удостоились внимания, поскольку других свидетелей этому факту не нашлось. В конце концов лейтенанту надоели галдеж и препирательства, он вызвал эвакуатор, а меня усадил в патрульную «ауди» и отвез в управление безопасности дорожного движения.
Я, конечно, понимал, что мне светят большие неприятности — все-таки будку таксофона я снес, — но сдаваться не собирался и позвонил из управления «дорожников» в управление криминальной милиции, своему дальнему родственнику и другу детства комиссару Бересту.
— Здравия желаю, комиссар!
— Аналогично, — хмыкнул Николай. — Что-то припозднился ты сегодня, не иначе быт заел?
— А что — быт?.. Быт есть, он не может не есть! — Я постарался говорить как можно бодрее, несмотря на то, что самочувствие мое продолжало оставаться в стадии средней паршивости: все болит, но все — по фигу. — Николай Матвеевич, у меня к вам просьба: поручитесь за лояльность и законопослушество вашего самого близкого человека в этом бренном мире перед грозными хозяевами улиц и проспектов…
— Ты что, ДТП устроил с утра пораньше? — прервал мой поток краснобайства невозмутимый комиссар.
— Господи, вот это сила мысли! Какой напор, какая глубина…
— Еще слово и останешься там, где сидишь, на двойной срок, — рыкнул доведенный до нужной мне кондиции Берест. — По моей личной просьбе!
— Не будьте таким жестоким, комиссар, — я шмыгнул носом, — вам это не идет.
— Достал ты меня, родственничек! Немедленно отдай трубку дежурному офицеру! — голос Николая обрел твердость дамасской стали.
Капитан «дорожников», с изумлением слушавший мои наглые речи, забрал у меня радиофон и сказал:
— Капитан Войкович! Здравствуйте, господин комиссар… Да, естественно нарушил… Я понимаю, но господин Котов не просто разбил машину, а еще и будку таксофона разрушил… Утверждает, что пытался уйти от столкновения с пешеходом, но свидетели происшествия этот факт отрицают… Хорошо, господин комиссар, уважу. Но права и машину задержу до выяснения! Всего хорошего, — он выключил связь и мрачно посмотрел на меня. — Господин Котов, за вас поручился комиссар Берест. Подпишите протокол временного задержания вашей машины и водительских прав и можете быть свободны.
Я хотел было обнаглеть и попросить еще один звонок за казенный счет, но потом решил не напрягать служителей светофоров и дорожных пробок, подписал с оскорбленным видом кучу бланков и покинул гостеприимных «гаишников».
Я вышел на широкое, в пять ступеней, крыльцо, укрытое от непогоды здоровенным, скошенным почему-то на одну сторону козырьком, и, не торопясь, закурил. Дождь еще не кончился, хотя и превратился уже из могучего ливня в слабосильную мелкую морось, машину у меня отобрали, на работу я опоздал бесповоротно, так что объективных причин суетиться и куда-то бежать у меня не осталось. А осталась обида на незаслуженное наказание и неясное предчувствие надвигающейся грозы, похлеще только что прошедшей. Какие-то незримые эманации все время настигали меня, где бы я ни был, отвлекали, не давали сосредоточиться и расслабиться.
И все-таки, чтобы совсем уж не выкидывать испорченный день на свалку истории, я вытащил мобильник и позвонил старому и верному другу Олегу Ракитину, капитану (простите, теперь уже майору!) криминальной милиции города, сыгравшему в предыдущей битве с черным мадхъя далеко не последнюю роль. Олег тогда невольно сделал решившее схватку открытие: оригинал (человек), с которого Нурия творила матрикат для клонирования темных сущностей — психомов, становился временно неуязвимым, вплоть до гибели матриката. Именно благодаря этому, так и не понятому нами явлению, Олег и остался жив, когда попытался взорвать себя в беседке городского парка, считая это радикальным способом уничтожения своих психомов, едва не убивших его любимую жену Алену. Но про свойства матрикатов Ракитин не знал, а свой — не нашел, поэтому аутодафе не получилось: капитан остался жив. Правда, веселости и легкости с тех пор в его характере поубавилось, но чуть позже Олег получил звание майора и должность начальника оперативно-розыскного отдела криминальной милиции города, и все решили, что Ракитин просто стал серьезней и взрослей.