Я тут же вышел из сверхрежима и тоже не устоял на ногах, упав на колени.
Ракитин, так и оставшийся в коридоре рядом со спальней, изумленно повернул голову и бросился ко мне.
— Димыч, живой?
— Вполне, — с трудом выговорил я заплетающимся языком и медленно поднялся на ноги.
— А где этот, чумовой?
— Там, — я махнул рукой ему за спину.
Олег тут же обернулся и, держа пистолет обеими руками, по-кошачьи приблизился к неподвижному телу.
— Чем ты его?
— Ручками, мин херц, ручками, — попытался балагурить я, но выходило плохо.
— Ни хрена себе! — покачал головой Ракитин и с сомнением посмотрел на мои руки. — Научишь?
— Как-нибудь потом. Ну, как он там?
Я оттолкнулся от стены и успел сделать один шаг, как поверженный враг вдруг рванулся навстречу прямо с ковра, и глаза его горели странным фиолетовым огнем, а «черных лотосов» на коже не было и в помине. Я понимал, что ничего не успеваю сделать, что сейчас он просто разнесет меня на куски, и в этот миг грохнул выстрел. Голова парня лопнула как перезревший арбуз, и по всей прихожей разлетелись серо-красные полужидкие ошметки, а тело, по инерции сделав еще пару шагов, свалилось прямо мне под ноги.
Я поднял голову и увидел бледного Олега, стоявшего возле каминной полки в ковбойской стойке и все еще державшего в вытянутых руках дымящийся пистолет, направленный теперь уже мне куда-то между глаз.
— Ты и меня для верности прикончишь? — сделал я новую попытку пошутить, хотя внутри меня била сильная дрожь — запоздалая реакция на опасность.
— А? — Ракитин будто вышел из ступора, опустил оружие и начал растерянно оглядываться.
— Случайно, не это ищешь? — кивнул я на труп.
Но Олег вдруг уставился не на тело и не на меня, а на входную дверь, и глаза его медленно полезли из орбит. Обернуться я не успел.
— А-а-а-а! — ударил по ушам дикий, звериный тоскливый крик.
И я увидел, как от двери медленно идет, вытянув перед собой руки… Сынару! Она невидяще прошла мимо меня и упала на колени перед с убитым. Потом легла рядом, обняла и прижалась к его телу, не переставая выть на одной жуткой высокой ноте.
Из спальни высунулась взъерошенная голова Полосухина.
— Уже все, ребята? — громко поинтересовался Васька. — Вы закончили?
— Посмотри в ванной, — не поворачиваяь, сквозь зубы сказал я.
Полосухин послушно заглянул туда.
— Никого нет, — недоуменно сообщил он, выходя в прихожую. — А где же Тояна?
— Вот, — кивнул я на труп, который обнимала маленькая совершенно седая женщина.
— Это шутка? — Василий подозрительно уставился на меня.
Вместо ответа я наклонился, бережно поднял Сынару и прижал к себе. Она доверчиво уткнулась мне в грудь, продолжая тихонько скулить и всхлипывать.
— Кто это, Димыч? — спросил, подходя, Ракитин.
— Сынару. Дочь последнего Белого шамана Алыкчака Тудегеша и мать Тояны.
— А где же сама Тояна?
— Ты ее только что застрелил, — тихо ответил я, гладя по волосам притихшую женщину.
И словно в подтверждение моих слов, тело на полу вдруг мгновенно и неуловимо изменилось, превратившись в полуголую женскую фигурку. У Ракитина натурально отвалилась челюсть, а Полосухин, зажав рот рукой, кинулся в ванную.
— Что вы наделали, — глухим, безразличным голосом неожиданно заговорила Сынару. — Ее нельзя было убивать. Теперь все погибнет.
— Почему? — Я продолжал держать женщину за плечи, пытаясь заглянуть ей в глаза.
— Она — дочь Икэбитле, — также равнодушно и буднично сообщила Сынару. — Второй взгляд брошен, и скоро Двуликий поднимется из Колодца Тьмы. Та, что вызволила его, желает получить Силу Ночи. Но ей не справиться с демоном, — монотонно продолжала шаманка. — Он — создание другого мира и не подчиняется законам нашего. Икэбитле нужна его дочь, чтобы он смог жить в нашем мире, используя ее тело. Но Тояна умерла, и Двуликий будет мстить, разрушая и убивая…
— Его можно как-то остановить, Сынару? — это спросил не я, Олег.
— Нужно вернуть тело Тояны в капище Двуликого и положить на алтарь полуночи. И когда Икэбитле войдет в мертвое тело, его нужно сбросить в Колодец Тьмы. Тогда Двуликий снова будет падать в него тысячи лет, пока кто-нибудь снова не заглянет в Колодец.
— А нельзя ли его, Колодец этот, совсем… ну, закрыть, что ли? — хмуро поинтересовался Олег.
— Не знаю, — шаманка посмотрела на него совершенно сухими глазами. — Но очень хотела бы.
— Ясно. Ты все понял, майор? — посмотрел я на Ракитина. — Надо торопиться. Сколько у нас времени, Сынару?