Вывод, или, если хотите, ввод в дальнейшую программу, получился в виде телефонного разговора однажды наутро вскоре.
Абонент Л. Б. — Катюша, я ведь не разбудила тебя, это Любовь Борисовна.
Абонент К. М. — Да нет, не особенно, вообще-то…
Абонент Л. Б. — Нет, ты все же проснись, девочка, у нас тут…
Абонент К. М. — Нет, я почти не сплю, а бумага у меня.
Абонент Л. Б. — Бог с ней с бумагой, деточка Катя, у меня не самые хорошие новости, тебя ждет один милый юноша. Сегодня в полдень.
Абонент К. М. — А Грише Добросееву мы уже дали отставку?
Абонент Л. Б. — Ну, это сложнее, однако, хорошо, что ты проснулась, Катюша. Гриша Добросеев в панике, тебя искал, вызвонил у меня, и я его простила. Ты тоже простишь, я знаю. Он не хотел тебя выдавать, но уже ничего не сделаешь, теперь правила другие.
Абонент К. М. — Простите, Любовь Борисовна, я совсем перестала понимать, может быть, что-то с телефоном?
Абонент Л. Б. — Нет, Катенька, ты мыслишь правильно, просто мне трудно сознаться, но уже пора. Тебя ждут великие, но неприятные дела в муниципальном отделении внутренних дел. Я скажу адрес, юноша там неплохой, инспектор Дима Новожилов, я с ним переговорила и предварительно обаяла. Надеюсь, что дальше него дело не пойдет. Ау, Катюша, ты у нас тут?
Абонент К. М. — Скорее да, чем нет, но… Как-то мне трудно сообразить. А зачем нам некий инспектор Новожилов Дима?
Абонент Л. Б. — Я вижу, Катюша, у нас наметилось охлаждение в отношениях, и всё беру на себя. Поверь, ты очень мелкое колесо в процедуре, просто последний свидетель. Чудесный юноша Дима предупрежден, клянусь, но это неизбежно. Ты самая последняя видела покойного в живых, так что…
Абонент К. М. — Ой, у нас покойный вдруг появился! Мне как-то не очень.
Абонент Л. Б. — Ладно, будем считать, что ты подготовлена, теперь слушай доступно. И ничего страшного, просто придешь к Диме Новожилову и расскажешь, как звонила к Грише в дверь и видела человека на лестнице, а потом его же, лежащего под дверями. Вот и всё. И не забудь подчеркнуть, что вы оба приняли его за пьяного. Если Дима против обещания станет играть с тобой в милицейские игры, то пригрози, что пожалуешься мне, я ему уши надеру.
Абонент К. М. — Значит ли это, что тот маляр…? Что он вовсе не пьяный лежал, он правда, сидел, а не лежал…
Абонент Л. Б. — Отвечаю по порядку: да, нет, не важно. Да — что он вовсе не пьяный, а, увы, мертвый. Нет, он оказался не маляр, а неизвестно кто. Насчёт того, лежал он или сидел, это ты Диме Новожилову подробно расскажешь, мне это неважно. Важно, чтобы вас с Гришей полностью исключили из возможных версий. Чтобы никто не додумался с малой зарплаты и большого ума произвести случайную смерть ханыги в криминальный заговор. С ними иногда бывает, но Дима — парень порядочный, и я его предупредила. Что ты расскажешь по порядку, если он не станет сочинять версии и задавать ненужные вопросы. Иначе ты уходишь в несознанку, к Грише приходила по интимным делам и ничего не видела. Никто никогда обратного не докажет, это помни накрепко. Когда развяжешься с Димой, то приходи, потолкуем по нашему делу. Идет, котёнок?
Абонент К. М. — Однако с добрым утречком нас обеих, Любовь Борисовна. Я опешила немного, ведь мокрое дело, не так ли? Если бы ханыга от инфаркта скончался или с передоза, то никто бы так не волновался, а?
Абонент Л. Б. — В тютельку сообразила, детка, ну и с Богом! Однако, держи в уме, что этот маляр-немаляр у нас сбоку припеку. Ты же не думаешь, что он имеет прикосновение к Грише или…
Абонент К. М. — Я считаю, что мне по этому делу думать вообще не полагается, надо сходить к юноше инспектору Новожилову и отчитаться, тогда будет вполне о, кей. Так?
Абонент Л. Б. — Умничка, и чем скорее, тем лучше, потом сразу ко мне. Пока, скоро увидимся, от Гриши тебе поклон, он оценил старания.
(Конец связи и вступления. Бледный ужас, прямо скажем.)
Глава вторая
Диалог имеет место в одном солидном учреждении, и слушает его тоже директор, Криворучко П. П., лицо облеченное высоким рангом и степенями. Действие происходит в служебном кабинете последнего тоже в сумерки, примерно две или более недели спустя, плюс-минус.
— И вот, многоуважаемый Павел Петрович, какие милые последствия мы поимели ровно через три дня. Ваша почтенная дама одобрила нашу Катю, приласкала и отправила за запиской к лоху, от которого сбежала благоверная супруга. Все счастливы, все довольны, наша Катя увлеклась и побежала, потому что старушка ее очаровала. Все были счастливы и довольны, ан нет! По ходу дела Кате случилось перешагнуть через труп, самым буквальным образом, и в довершение она оказалась последней, кто видел покойника живым. Клиент Катю сдал начисто, старушка-адвокат проконсультировала прелестное дитя и толкнула прямиком в объятия инспектора Новожилова. Труп валялся в морге невыявленный, разговор у Кати с инспектором был нехороший, но короткий, пришить её к делу не получилось, только «Аргус» чуть-чуть тряхнули, для проформы. Проехали. Катя особо не жаловалась и продолжала вместе с вашей дамой почтенных лет рыться в семейных делах той клиентки, что сбежала, и у чьей двери валялся случайный трупик, так, пустячок, мелкая подробность. Мне, она, то бишь Катя, не очень докладывалась, между прочим, бегала по городу, как ошпаренная, сыпала восторги про вашу старушку и что-то про сбежавшую дамочку, однако, это не важно. Ну, а теперь у нас зайчик в рукаве завелся, ваше сиятельство, уважаемый Павел Петрович. С чем я пришел, озабоченный донельзя. Сами сейчас убедитесь, минутку терпения.