– Я же говорил тебе, что нашему Димке нужен простор! – радовался Вячеслав. – Простор для ума!
Но не меньше, чем учиться, Дима любил проводить летние каникулы в деревне. Он с удовольствием ездил на родину, где его ждали бабушки и дедушки – ему даже приходилось попеременно жить у родителей отца и мамы. Но больше всего Дима обожал проводить дни в обществе дяди Сергея.
Дима больше не путал отца и дядю, ведь серые глаза дяди невозможно было спутать с карими глазами отца, да и...
– Дядь, а ведь я больше похож на тебя, чем на отца! – сказал однажды Дима. И это прозвучало как признание в любви дяде: – У меня глаза похожи на твои!
Дядя Сергей улыбнулся.
– У тебя, Димка, глаза дымчатые, – Сергей знал своё место, хотя очень любил племянника. – Намного темнее моих!
– Ну… А родинка?
У Дмитрия на мизинце левой руки была крошечная родинка, и точно такое же малюсенькое пятнышко было у дяди Сергея. У отца этой меточки не было.
– Эта родинка – отличительная черта Каревых, – улыбнулся дядя. – Почти всех...
– Тогда... Я – среднее между тобой и отцом!
– Договорились.
– Мне так хорошо с тобой, дядя Серёжа!
Дядя был для Димы вторым отцом. Отцом, с которым было легче.
Вячеслав воспитывал в сыне ещё большую силу воли, напористость, учил добиваться поставленных целей. Отец был жёстким, и в этом проявлялась его любовь к Диме.
Дядя Сергей исповедовал те же идеалы, что и Вячеслав, но по характеру был ласковее и мягче брата. Сергей понимал, что мальчику не хватает отцовской нежности, но одаривал ею племянника осторожно. И был счастлив, что Димка откликнулся на его любовь
А ещё дядя был для Димы воплощением духа свободы. Сергей Карев ни с чем не был связан обязательствами, был вольным охотником – а то, что он числился в артели охотников, ничуть не обременяло его. И в те дни, когда дядя брал с собой в тайгу племянника, были для Димы праздничными. Ни мошки, ни комары, ни слепни не были препятствием для путешествия по тайге. А остальные трудности пути и вовсе казались смешными. Дима каждой клеточкой тела впитывал свободу, которую ему дарил дядя Сергей, чтобы потом, вернувшись в Сибирск, её хватило на упорный труд по достижению целей.
И эти ежегодные поездки в родные места много лет были главными в жизни Дмитрия Карева. Были до тех пор, пока он не влюбился.
* * *
– Ну, пацаны, как вам новенькая? – громко поинтересовался самый любвеобильный парень из класса, в котором учился Дмитрий.
– Грудь – что надо!
– А ноги – так себе…
Ребята всегда вольготно обсуждали девчонок в раздевалке, готовясь к физкультуре, или когда урок уже был завершён.
Но Дима не слышал реплик, которыми обменивались одноклассники. Он аккуратно складывал форму, думая лишь о предстоящей контрольной по физике.
Дмитрий Карев не слишком обращал внимание на прекрасную половину. Его целью было окончить школу с золотой медалью, а думы о любви могут и подождать.
Хотя временами, погружаясь в сон, воображение рисовало Диме девушку… Изящную, гибкую, со светлыми волосами и большими глазами… И обязательно в его мечтах у девушки-грёзы были длинные-длинные ресницы, почему-то Диме хотелось именно этого…
Но всё это бывало лишь временами и только в грёзах.
В действительности же учёба отнимала все силы и время. Дмитрий даже специально общественную нагрузку выбрал себе попроще – он был политинформатором. Подготовить раз в неделю обзор жизни Советского Союза и основных событий, происходящих за рубежом, не отнимало много времени. И это Дмитрия устраивало. Это и не вызывало осложнений с активистами-общественниками, и не отвлекало от учёбы.
Но однажды, нехотя отправившись на очередное мероприятие, Дмитрий стал счастливым. Он полюбил.
Накануне новогодних праздников в школе устроили конкурс «А ну-ка, выпускники!» – соревнование в находчивости, смекалке, музыкальности и умении шутить. В актовый зал пришло много учеников – десятые классы были в центре внимания, и всем хотелось узнать, какой же – «А» или «Б» – станет лучшим.