Тогда Дима ужаснулся услышанному и поспешил переключить канал. А сейчас именно это отчётливо вспомнилось ему.
– А нашему ребёнку… двенадцать недель…
По всему телу Дмитрия промчались жуткие судороги. Кошмар, который он представил себе, ужаснул его настолько, что он понял – даже если Аня и простит его, сам себя простить он не сможет никогда.
– А нашему малышу было уже двенадцать недель… Аня ждала меня до последнего?..
Дима умылся холодной водой. Несколько минут постоял, смотря на своё зеркальное отражение.
– Всё из-за меня… У нас же был шанс… А теперь, – Дима вздохнул. – Теперь должно пройти не меньше пяти лет! И только тогда у нас снова появится возможность на рождение здорового ребёнка… Только вот шанс этот будет намного меньше, чем был нынешний… И всё из-за меня!
Это Дима знал точно. Ещё в Сибирске, когда выяснилось, что у жены отрицательный резус, доктор предупредил: с отрицательным резусом временной промежуток после родов или после аборта до следующего зачатия должен составлять не меньше пяти лет, иначе риск развития у ребёнка анемии увеличивается в несколько раз…
…Дима вернулся к Ане.
– Ань, прости меня, – Дима сел возле неё и поставил руку так, чтобы она не смогла отодвинуться от него. – Анечка, пожалуйста… Я люблю тебя.
Дима наклонился к ней и обнял, бережно прижимая к себе. От этого прикосновения у него всё внутри всколыхнулось… Но Дима с сожалением почувствовал, что Аня была напряжена, как натянутая струна, и отстранялась от него.
– Отпусти меня, – она упёрлась ладонями в его грудь.
У Димы болезненно заныло сердце – Анины прекрасные руки, всегда такие ласковые и нежные, теперь отталкивали его. И этого он добился сам.
Аня подвинулась к спинке кровати и села, натянув одеяло до подбородка.
Она взглянула на Диму. А потом посмотрела на обезьянку. Игрушка, которую принёс Дима, сидела возле двери.
– Это ты Серёжке принёс?
Всё затрепетало в Дмитрии – и сердце, и душа беспокойно всколыхнулись.
– Да, – едва смог вымолвить он.
– Знаешь, почему-то все хотят его убить… Моего Серёженьку…
Грудь вновь сдавило, но теперь Дима знал, что это исцеление – эта боль спасёт его от жути… Он ошибся!!!
– Ты… ты пугал меня отёком… А врач сегодня… Врач… сказала…
– Аня, ты сегодня была у врача?
– Да, – кивнула она. – И… Дим, тебе лучше уйти.
Она не отступит от принятого решения, а вот на Диму вешать проблему Аня не собиралась. Раз уж проблема, действительно, есть.
– Нет, – он обнял Аню, преодолев её сопротивление. – Расскажи мне, как там наш Серёжа?
Аня вздрогнула. И на глазах её появились слёзы.
– Врач сказала, что мой Серёженька – урод… у него огромная голова. Но я так разволновалась в этом кабинете, что очень плохо понимала всё! Это и есть отёк, да, Дим? Ты мне не всё рассказал тогда?
– Нет, Ань, – это устрашающее сообщение отчего-то совершенно не напугало его. – Отёк из-за анемии, это совсем другое.
Дмитрий почувствовал внезапный, сильнейший прилив сил и уверенности в благополучии. И взгляд его становился теплее с каждой пройденной секундой.
– Да? – Аня задумалась, на мгновенье нахмурившись. – Да… Она что-то говорила о генетической ошибке и… Она узнала о моём отрицательном резусе, только когда я ей об этом сказала.
– У нас всё будет хорошо, Малыша… И сейчас всё хорошо.
Дима сильнее прижал её к себе. Аня чувствовала, как бьётся его сердце, ощущала его ласку и тепло… И… поняла, что Дима вернулся…
Слёзы хлынули неудержимым потоком.
– Врач сказала, что… эти дети… ну, с огромными головами, редко доживают до десяти лет и… нужны неимоверные усилия, чтобы бороться за их жизнь!
Но и эти страшные слова не испугали Дмитрия. Он обрёл уверенность и теперь просто не верил ничему плохому.